Философское обоснование ведовства.

Посидоний (Ποσειδώνιος) — древнегреческий философ-стоик (139/135 год до н. э. — 51/50 год до н. э.). По его мнению, Божество — это огненная мыслящая пневма, простирающаяся по всему сущему в виде эфира [1].

"Управляемый этим Божеством мир представляет собой единый и цельный организм, все части которого одна с другой соединены тысячью нитей, так что ни одна не может измениться без того, чтобы её изменение не отразилось так или иначе на остальных частях. Это и есть догмат всемирной симпатии, который выдвинут Посидонием и поставлен в центр его мистической космологии. Всемирная симпатия на языке Посидония соответствует всемирному тяготению на языке Ньютона; она отличается от него, как одушевлённость от бездушности. Есть всемирная симпатия; все существа вселенной ею связаны, изменения в одной области мироздания ощущаются во всякой другой, неясное там может проявиться здесь. Атмосферические явления, имеющие завтра изменить погоду, уже сегодня определяют собой поведение вороны, по которому и могут быть узнаны; на этом основана наука прогностики, а прогностика — лишь часть мантики, более близкая нашему пониманию, но ничуть не более достоверная: вся разница лишь в степени. Посидоний был на пути если не истинном, то очень серьёзном, выводя ведовство из незримой, доступной только сознанию очень чуткой души сцеплённости явлений; и он мог бы сказать, подобно Метерлинку: никто не знает, где кончается душа.

Объективная возможность ведовства дана именно в этой сцеплённости явлений; но субъективная? Кто распознает крепкие, но незримые узы, более незримые, чем те, которыми в своё время Гефест сковал свою неласковую мать Геру? Мы на это уже намекнули: душа. Душа — сродни божеству, будучи также и сама соткана из того самого эфирного огня, который был материей божества. Правда, её зоркость затуманена её погружением в грубую материю тела; но и эта затуманенность различна у различных людей, различна в различные моменты жизни одного и того же человека. Есть люди, обладающие от природы необыкновенною чуткостью души: мы называем их пророками. Но и у других она проявляется в зависимости от ослабления телесных уз: во сне, в экстазе, перед смертью. Всё это — состояния, обусловливающие естественное ведовство: человек в них непосредственно, в силу божественности природы своей души, чует незримые узы всемирной симпатии. Но независимо от этого естественного ведовства существует и искусственное, существует ведовская наука, основанная на многовековом наблюдении. И здесь мы имеем в основе всемирную симпатию. Перемена в одной, непосредственно важной для нас сфере явлений, сопровождается переменой также в другой, переменой для нас неважной, но зато видимой: по этой мы заключаем о той. Это искусственное ведовство, таким образом, ближе всего к прогностике; отличается оно от неё ещё большей неуловимостью сцепления. Связь между завтрашней погодой и сегодняшним поведением вороны для нас неясна,но представима; связь между рисунком печени принесённого мною в жертву животного и предстоящей смертью моего брата и неясна, и непредставима. Но что же из этого следует при ограниченности нашего представления вообще? Разве представима связь между соком чемерицы и состоянием душевнобольного? И всё-таки мы предписываем его ему, руководимые исключительно опытом.

Объективным основанием ведовства был догмат всемирной симпатии: его субъективным основанием была наличность души, родственной божеству. Эта самобытная душа существовала до своего воплощения и будет существовать после своей разлуки с оживляемым ею ныне телом. Ведь душа — эфирное существо, родственное богу; вполне ясно, что она после разлуки с бренным телом воссоединяется со своей стихией, возвращается в эфир. Да, душа возвращается в эфир: надлежит твёрдо запомнить этот «догмат вознесения души». Всё же её царство здесь ограничено: душа — сродни богу, но ещё не бог, те чистые сферы небес, в которых обитают боги, для неё недоступны. Её обитель по выходе из тела и до нового воплощения — надземное пространство, над которым, рея в первой сфере светил, плывёт Луна, пространство, занятое тремя надземными стихиями — небесной водой, воздухом и (стихийным) огнём. В них они очищаются, а затем, очищенные, проводят остаток времени до своего перевоплощения в Элисии, который Посидоний представляет себе на Луне. И тут Посидоний впускает в свою систему сильную струю платонического орфизма; он мог это смело сделать, так как и Платон ведь видел в эфире (хотя не исключительно в нём) обитель отделившихся от тела душ. Посидоний назначил им местом очищения подлунное пространство; оно же, по мнению Платона, было обителью демонов, т. е. посредников между богами и людьми, препровождающих от последних первым их молитвы и от первых последним их указания. Это очень убедительно: ведь душа — это и есть демон. Посредничество между богами и людьми — не это ли и есть чары? И ими ведают души, отделившиеся от тела, души, очищаемые в пространстве, управляемом Луною, безмолвною богинею чар и демонов" (Ф. Ф. Зелинский).

Похоже на то, что этруски вполне разделяли догмат всемирной симпатии, выдвинутый Посидонием. Кто хотя бы немного знаком с религией этрусков, тот знает, какое большое внимание они уделяли всякого рода знамениям и знакам. Всё в мире взаимосвязано. В книге «Интересные времена» английского писателя Терри Пратчетта описан волшебный вид бабочек с фрактальной формой крыльев, один взмах которыми может воздействовать на погоду: «Посмотри на меня, – призывает самец, лениво взмахивая крыльями где-нибудь под пологом тропического леса. – Может, по цвету я совсем неприметен, однако недели через две и за тысячу миль отсюда все только и будут говорить о том, что „нетипичные для наших широт бури и ураганы послужили причиной серьёзных разрушений“». Бабочка, взмахивающая крыльями в Айове, может вызвать лавину эффектов, которые могут достигнуть высшей точки в дождливый сезон в Индонезии («эффект бабочки» вызывает и аллюзию к рассказу 1952 года Р. Брэдбери «И грянул гром», где гибель бабочки в далёком прошлом изменяет мир очень далёкого будущего.

Я тоже разделяю догмат всемирной симпатии. И, очевидно, сей догмат разделял автор Открове́ния Иоа́нна Богосло́ва, также известного как «Апока́липсис» — последней книги Нового Завета в Библии. Ведь если все части Вселенной взаимосвязаны, то гангрена, начавшаяся с мизинца, в конце концов распространится на всё тело и приведёт его к гибели. Это лишь вопрос времени. 

Ведовство основано на знании "симпатических" нитей. Если потянуть вот за эту ниточку - эффект будет один, а если потянуть за иную - эффект будет другой. Очень многие сказки обыгрывают эту идею. 

Видимо, не случайно ведовство тесно связано с прядением. Древнегреческий философ Посидоний увидел нити всемирной симпатии в результате инсайта, ментального прозрения, а женщины-пряхи постигали эту премудрость интуитивным путём.

-----------------------------------------------------------------------------

[1] Эфир-разум стоика Посидония очень похож на "ноосферу" Тейяра де Шардена. Также эфир-разум Посидония напоминает предвечный Логос в христианском понимании. Следует также отметить, что эфир-разум Посидония связан с Мировой Душой; от неё - вся жизнь, от него - вся сознательность.