Карл Кереньи считает, что Элевсинские мистерии ни в коем случае нельзя рассматривать как вариант древнегреческих театральных трагедий, как театральное представление с актёрами и декорациями. Он пишет:
"Наблюдающему трагедию нет необходимости добиваться состояния концентрации посредством ритуальных приготовлений; ему не нужно соблюдать пост, пить кикеон и шествовать в процессии. Он не достигает состояния эпоптеи, "свершившегося видения", посредством собственных внутренних возможностей. Поэт, хор и актёры создают для него зрелище, theama, в предназначенном для этого месте, theatron. Без каких-либо усилий со своей стороны, зритель переносился в увиденное им. Для облегчения восприятия увиденное и услышанное им готовилось специально для него и существенно его затрагивало. Он начинал верить в него, но эта вера отличалась от пробуждаемой эпоптеей. Он вникал в страдания других людей, забывал о себе и — как подчёркивал Аристотель — очищался. В мистериях очищение — katharmos — должно было быть пройдено задолго до эпоптеи. Театральная же аудитория достигала катарсиса лишь в конце".
Да, в этом-то всё и дело: таинство эпоптеи предполагает приготовительный 10-дневный пост, а без этого поста, очевидно, человек не мог быть участником таинства. То есть пост, ритуальные омовения и наверно какие-то другие очистительные процедуры, служили своего рода "механизмами" для "прочищения" духовного зрения. Не "очищенный", плотский человек, находясь в Телестерионе, смотрел, но самого главного не видел. Таинство — оно потому и таинство, что не всем дано участвовать в нём. Отсюда, кстати, и его "несказанность". Тот, кто не принимал участие в таинстве, ничего не сможет рассказать о нём, а если что-то и скажет, то как слепой свидетель непонятного происшествия.
Я полагаю, что таинство в Телестерионе было связано с мифом о похищении Персефоны. Как известно, в поиках любимой дочери, Деметра забрела в Элевсин и здесь опустилась на камень (позже его назвали камнем скорби) у родника (колодца) Анфиона. Здесь её в слезах увидели дочери элевсинского царя Келея. Царевны отвели её в дом отца. Царица доверила чужестранке уход за своим сыном Демофонтом (по Гигину — Триптолемом). Деметра, желая сделать ребёнка бессмертным, заворачивала его в пелёнки и клала в пылающую печь. Метанира однажды увидела это, подняла крик, велела отдать ребёнка. Тогда Деметра предстала перед жителями дома в своём божественном обличии:
Милого сына из рук уронила бессмертных на землю,
Вырвав его из огня, возмущённая духом безмерно.
И взговорила при этом к Метанире с поясом пышным:
"Жалкие, глупые люди! Ни счастья, идущего в руки,
Вы не способны предвидеть, ни горя, которое ждёт вас!
Непоправимое ты неразумьем своим совершила.
Клятвой богов я клянуся, водой беспощадною Стикса,
Сделать могла бы навек нестареющим я и бессмертным
Милого сына тебе и почёт ему вечный доставить.
Ныне же смерти и Кер уж избегнуть ему невозможно.
Вот, и при таком раскладе Телестерион можно толковать как своеобразную печь для обжига керамики. В Телестерионе Деметра продолжает совершать те же операции, начало которым она положила в доме царя Келея.
Интересно, что слово Анакторон производно от слова анакт, анактор, анактос. Анактор — это «царь» в микенском языке. То есть Анакторон на самом деле – «царский дворец», тот дворец, где, собственно и жил Келей, где жила Метанира и их дочери, и Демофонт, где была нянькой Деметра. И фундаменты этого дома остались, как сейчас считают археологи, от микенского времени. То есть, по крайней мере, мистам говорили, что это то самое место, где с Демофонтом происходили все эти события.
Таким образом, огонь из Анакторона — это образ того огня, в который Деметра опускала Демофонта. Максим Тирский утверждает: «Пока ты не достиг анакторона — ты не посвящён» [Максим Тирский 39:3k].
Но там был не просто огонь, не просто "обжигание", но ещё и какое-то видение. Что касается этого видения, то здесь я вполне согласен с проф. Андреем Зубовым, который пишет:
"Мы знаем, что в какой-то момент, что-то показывая, возможно, младенца или мальчика, дитя очага, Иерофант провозглашал священную фразу: «Бримо родила Бримона», что означает «Царица родила Царя». Вы помните, что Метанира родила Демофонта, простого мальчика, наверное, хорошего, а опуская его в огонь, Деметра хотела его пересоздать как божественное существо, но не успела – люди помешали, мать заорала. И то, чему помешала тогда мать, чему помешали люди, то, что Деметра не завершила, бросив ребёнка, это завершается в Элевсинском таинстве.
А теперь – самое главное. По всей видимости, каждый в этом ребёнке, которого показывала Бримо-Персефона, являвшаяся в пламени огня, каким-то образом каждый видел в этом ребёнке себя. Он узнавал себя, он понимал, что это он. Что он посвящённый, что он, как когда-то Демофонт, вынесен из огня, и он уже навсегда в вечности. И это откровение было столь поразительным и столь очевидным, что это нельзя было разыграть театрально, потому что были там сотни людей, и каждый видел себя, мужчины и женщины, старые и молодые. И это заставляло смолкнуть всех. Даже люди, обратившиеся впоследствии в христианство, всё равно оставались связанными обетом молчания".
Я не думаю, что все, пришедшие в Телестерион, видели в огне богиню с ребёнком, потому что туда могли "припереться" и люди совершенно "неочищенные", лишённые духовного зрения. А во всём остальном я разделяю точку зрения ув. профессора.
 |
| икона елецкой Богоматери |
Комментариев нет:
Отправить комментарий