Блондинки предпочитают джентльменов?

Нэнси Таннер из Калифорнийского университета в Санта-Круз в своей монографии «Собирательство самок: пересмотр модели шимпанзе и гипотезы собирательства» предложила феминистскую точку зрения на происхождение человека.

«Именно у матерей были причины собирать растительную пищу, переносить и делиться ею; в то время как самцы, вероятно, всё ещё были собирателями, поедающими доступную пищу на ходу, по мере продвижения» (стр. 141). Однако со временем самцы обнаружили, что им с большей вероятностью будут оказывать сексуальные услуги, если они научатся путешествовать с самками и делиться с ними едой. Самки, как правило, выбирали в качестве сексуальных партнёров не агрессивных, доминирующих самцов, а более дружелюбных, склонных к сотрудничеству, которые были бы относительно лёгкого телосложения и с постепенно уменьшающимися клыками. Как пишет Таннер: «Возможно, самки ранних гоминидов предпочитали самцов, которые использовали рот для поцелуя, а не тех, кто скалил острые зубы».

В своём обзоре теорий происхождения Грэм Ричардс кратко перефразирует аргумент Нэнси Таннер: для Таннер самцы – полезные случайные гости в матрифокальной группе; вступая в этот "одомашненный" (domestic) мир, они должны быть полезными и вести себя хорошо, поскольку самки применяют высокие этические стандарты при оценке их и выбирают соответствующее партнёрство.

Появление «домашней базы» совпадает с появлением человека.

Такой вывод можно сделать из наблюдений Криса Найта, изложенных в его монографии Blood Relations: Menstruation and the Origins of Culture (Yale University Press, 1995).

Для всех моделей происхождения человека концепция «домашней базы» всегда была и остаётся центральной. Как сказал ДеВор (DeVore) несколько десятилетий назад, ни одна обезьяна или человекообразная обезьяна не имеет такой базы; когда стая бабуинов покидает своё место сна утром, все члены стаи должны двигаться вместе. Нет гарантии, что стая вернётся на то же место сна вечером, и каждая особь, даже больная или раненая, должна идти в ногу с другими, иначе рискует навсегда отделиться от стаи.

Распространённая модель приматов: места для сна расположены на определённых интервалах вдоль маршрута поиска пищи. Треугольники = места для сна, кружки = точки вдоль тропы, где добывается пища.  

Для всех охотников и собирателей база является центральным фокусом деятельности. Её точное местоположение, обычно выбираемое в основном женщинами, это известная, заранее определённая точка на ландшафте, куда все члены данной группы, как бы далеко они ни были разбросаны, могут постоянно возвращаться и где они могут встречаться. Это место, куда привозят провизию, где готовят и потребляют пищу. Это основная пространственная арена социальной активности: обмен историями и информацией, перераспределение пищи, выращивание и защита детей, а также взаимный обмен. Разделение труда по половому признаку является неотъемлемой частью концепции базы.

"Логистическая" модеть охотников-собирателей. Сон, хранение инструментов, приготовление пищи, уход за детьми, обмен информацией и все виды деятельности, за исключением непосредственно добычи продовольствия, могут быть сосредоточены в одном полустационарном базовом лагере.

Против стирания граней между человеком и обезьяной.

Джейн Гудолл описывает, как шимпанзе бросаются на успешного охотника и яростно борются за долю его добычи. В последовавшей за этим хаотичной схватке лес наполняется криками, лаем и уханьем. Почти всегда в конечном итоге победителем в такой схватке оказывается крепкий самец; он убегает, пытаясь монополизировать «своё» мясо. «Мясо — очень желанная пища, — говорит Гудолл о своих подопытных шимпанзе, — и часто вокруг добычи разгорается ожесточённая агрессивная борьба». У бабуинов эта модель ещё более конкурентна. «Молодых антилоп, которых иногда убивают бабуины», — пишет Куммер, — «поедают почти исключительно взрослые самцы, и драки за такую добычу случаются часто. Неспособность бабуинов делиться пищей — это поведенческая характеристика, которая, вероятно, мешает им перейти к охоте как образу жизни. Вся эта ситуация ставит самок в крайне невыгодное положение». «У бабуинов и шимпанзе», — отмечает Хардинг, — «убийство мелких животных, по-видимому, осуществляется только взрослыми особями и почти исключительно самцами». То же самое относится и к бонобо (Susman). Поскольку убийцы, вероятно, также входят в число основных пожирателей, и поскольку поедание начинается на месте, результат предрешён. Даже если самке удаётся убить добычу, её, как правило, очень скоро отнимет какой-нибудь агрессивный самец. Этот последний момент необходимо подчеркнуть. Самцы, как правило, отнимают у самок любое мясо, которое им посчастливилось раздобыть.

В отличие от приматов, охотники-собиратели находят пищу и вместо того, чтобы сразу её съесть, переносят её (или её часть) в другое место, чтобы другие могли её съесть. Это «другое место» – база, которая может находиться довольно на большом расстоянии от места добычи пищи. Многократная переноска пищи в такие определённые места приводит к локальному накоплению пищевых отходов, и именно это «сделало возможным археологическое изучение доисторической жизни» (Isaac).

Крис Найт в своей монографии "Blood Relations. Menstruation and the Origins of Culture" пишет: "В этом свете кажется необычным, что сторонники постепенной эволюции в палеоантропологии преуспели в проведении упрощённых параллелей между распределением мяса у приматов и моделями распределения мяса, характерными для традиционных обществ охотников и собирателей. Феминистская писательница Фрэнсис Дальберг, например, утверждала, что в совместном питании (food-sharing) охотников-собирателей нет ничего необычного: оно развилось «среди шимпанзе, современных им людей-собирателей и, конечно же, среди древних гоминид». Дальберг утверждала, что успешный охотник-шимпанзе делится с другими самцами, а иногда и со взрослой самкой, особенно в период течки. В том же духе приматолог Хладик утверждал, что «охотничье и мясоедческое поведение шимпанзе можно сравнить с тем, что известно о примитивных человеческих племенах охотников-собирателей»; в то время как его коллега настаивал, что охота шимпанзе «стирает грань между человеческим и нечеловеческим поведением» (Harding). Подобные утверждения практически не подвергались сомнению до конца 1980-х годов". 

"Шестерёнки" до-государственного механизма.

Я много раз слышал о том, что раньше в русских деревнях не запирали двери домов на замок. Обычно объясняют это бедностью крестьянской жизни, граничащей с нищетой. Типа, взять было нечего в тех убогих хижинах. Ну да, в середине 1970-х годов я был в доме своей бабушки по материнской линии, и хорошо помню соломенную крышу, земляные полы и сундук как чуть ли не единственный предмет мебели.

Но существует и другое объяснение отсутствия воровства в старой русской деревне:

НАРОДНАЯ РАСПРАВА НАД ВОРОМ В ДЕРЕВЕНСКОМ БЫТУ

(ПО МАТЕРИАЛАМ КАЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ, 1870-е гг.)

В среде крестьян Чистопольского уезда Казанской губернии существует обычай самовольно наказывать воров и других преступников и лишь после этой расправы передавать их в руки правосудия. В исполнении такого наказания принимают участие не только потерпевшие от преступления, но и другие крестьяне и даже сельские власти. Самосуд производится таким образом:

Виновный в воровстве, если он пойман на месте преступления, обыкновенно выводится на середину улицы. Здесь ему вешают на шею украденные вещи, даже мелкий скот, как например, телят, поросят, овец (конечно по одной штуке) и в таком виде ведут по улице, причём каждый из толпы, составляющей иногда до 50 человек, имеет право наносить виновному удары по какой угодно части тела. Преимущественно бьют по шее сзади, так что неизвестно - кто бьёт вора. Ведут виновного тихо, чтобы, как говорят крестьяне, посрамить его при всём честном народе, чтобы все знали вора. Когда виновный от ударов ослабевает, то начинает просить своих судей о пощаде, но жалобы его бывают напрасны, пока процессия не пройдёт по всей улице. Стоящая на улице толпа поощряет бьющих. «Хорошенько его мошенника. Так его, так!» … Наконец, виновный, выбившись из сил, падает. Двое из судей берут его под руки и еле живого тащат на себе далее, по-прежнему представляя для побоев.

Африканские менады.

Крис Найт рассказывает про Иньом Нноби («Женщины Нноби») – традиционный женский Совет одной из групп нигерийского народа игбо. Этот своего рода женский профсоюз одно время возглавляла Агба Экве, «любимица богини Идемили и её земного воплощения». Она носила свой посох власти и имела решающее слово на публичных собраниях и ассамблеях. Главной среди её задач было обеспечение строгого соблюдения мужчинами табу, защищающих женщин, например, двухлетнего запрета на половые сношения с кормящей матерью. Она также была внимательна к сообщениям о сексуальных домогательствах к молодым девушкам во время передвижений по лесным тропам. «Чего мужчины боялись больше всего», — добавляет этнограф, — «так это права Совета на забастовку»: когда Совет приказывал им бастовать, женщины отказывались выполнять свои обязанности и роли, включая все домашние, сексуальные и материнские услуги. Они массово покидали город, неся с собой только грудных детей. Если они были достаточно разгневаны, они, как известно, нападали на любых встречных мужчин.

Идемили, богиня, во имя которой всегда совершались подобные действия, была «водным духом», который иногда являлся во снах в образе питона. Несколько десятилетий назад, когда мужчина, обращённый в христианство, намеренно убил питона – тотемный символ почитателей Идемили, – женщины со всей округи пришли полуголыми к провинциальному управлению, чтобы осадить офис резидента своими жалобами. Не получив удовлетворения, они вернулись в свою местность, направились прямо к дому оскорбившего христианина и сравняли его с землёй! Лишившись дома, мужчина, как сообщается, умер через две недели.

"Проблески" матриархата у приматов.

Как заметила антрополог  Мелисса Эмери Томпсон  из Университета Нью-Мексико, семейные отношения между поколениями у приматов формируются через матерей, а не отцов. 

Ещё одно интересное открытие заключается в том, что, хотя самки многих видов вступают в меньшее количество отношений, чем самцы, связи, которые они создают, как правило, более прочны и играют гораздо большую роль в определении общей структуры родства. Самцы, будучи часто крупнее и сильнее самок, по-видимому, меньше нуждаются в отношениях; они чаще полагаются на собственную мышечную силу, бродят в одиночку или посещают другие группы.

Поскольку самцы перемещаются и меняют свои отношения, в то время как самки склонны сохранять свои отношения на протяжении всей жизни, в результате возникает нечто вроде матрилинейной системы родства. Краткое и выразительное заявление по этому поводу было сделано в 1971 году одним из пионеров изучения павианов-гамадрилов: «Нечеловекообразные приматы, — писал он, — признают только матрилинейное родство» (Kummer).

Как выразился Дж. Х. Крук, самки образуют более сплочённые элементы групп приматов и, вследствие своей солидарности, как правило, играют значительную роль в определении того, кто становится их «господином». Тем не менее, в пределах своих охраняемых самцами ареалов самки приматов всех видов склонны выбирать других самок, а не самцов, в качестве своих непосредственных спутников для поиска пищи. (Видимо, потому что самцы ищут не пищу, а самок для совокупления; а пищу отбирают у тех же самок.)

Любопытный шимпанзе.

«Базовые» шаблоны поведения обезьян задают самки.

Крис Найт говорит о сравнительно недавнем открытии, основанном на социобиологических исследованиях, что среди приматов, как правило, именно стратегии, используемые самками, в конечном итоге определяют общую социальную структуру.

У самок и самцов разные приоритеты. В значительной степени это связано с тем, что у всех млекопитающих самец в принципе может стать отцом практически неограниченного количества потомков, тогда как существуют строгие ограничения на количество потомков, которое может произвести самка.

Самцы приматов (за некоторыми исключениями) ничего не делают для обеспечения выживания своего потомства после зачатия. За исключением нескольких функций, таких как защита от хищников, потомство получает мало пользы от своих «отцов», которые ни у одного вида приматов не склонны или не способны обеспечивать своих партнёрш или детёнышей пищей. Поэтому, сохраняя свои гены, самцам обычно разумнее покидать своих партнёрш вскоре после зачатия и пытаться оплодотворить больше самок (общий факт биологии млекопитающих, который может помочь объяснить, почему только около 4% видов млекопитающих моногамны). Напротив, как только самки приматов, как и большинство млекопитающих, беременеют или вынашивают потомство, им, как и большинству млекопитающих, мало что даёт (с точки зрения репликации генов) повторное оплодотворение. Важно то, чтобы их имеющееся потомство выжило. Это означает кормление детёнышей, а это, в свою очередь, означает, что самки, как правило, больше интересуются «экономикой», чем сексом, или, во всяком случае, склонны отдавать этому аспекту большее предпочтение, чем самцы.

О главном табу охотников.

Крис Найт в своей монографии "Blood Relations. Menstruation and the Origins of Culture" отмечает один очень интересный обычай традиционных обществ охотников и собирателей, согласно которому добытчик еды вкушает пищу лишь в самую последнюю очередь.

"Хьюго Рид в общих чертах писал об индейцах округа Лос-Анджелес, что у охотников, особенно у молодых, «были свои особые суеверия»: «Во время охоты они никогда не пробовали еды; а по возвращении не пробовали то, что сами убили, считая, что тот, кто ест свою дичь, вредит своим охотничьим способностям». Среди хуанено на юге правило, согласно которому охотник не должен есть свою дичь или рыбу, соблюдалось неукоснительно. «Нарушение этого правила вело к неудаче и, возможно, к болезни» (Kroeber). Эти индейцы фактически использовали особый глагол pi'xwaq, означающий «заболеть от поедания собственной добычи». Францисканский миссионер Боскана (1846) в самом начале осуждал подобные верования как «нелепые», отмечая, что «охотники на оленей никогда не могли употреблять в пищу оленину, добытую ими самими, а только ту, которую добыли другие, по той причине, что, если бы они это сделали, им бы больше не удалось добыть». Рыбаки придерживались той же точки зрения в отношении своей рыбы. «Но ещё более странным, — продолжал Боскана, — был обычай среди молодых людей, отправлявшихся в лес на поиски кроликов, белок, крыс или других животных. Им приходилось брать с собой товарища, потому что тот, кто убил дичь, не мог её есть – если же и ел, то через несколько дней начинал жаловаться на боли в конечностях и постепенно истощался. Поэтому двое отправлялись вместе, чтобы обменяться результатами своей вылазки. О южнокалифорнийском Луизефио Крёбер пишет, что когда человек убивал оленя или кроликов, он приносил их в лагерь: тогда люди ели мясо, но он сам не принимал участия. Если бы он съел мясо убитых им животных, даже совсем немного, он не смог бы убивать других.

В восточной части Западной пустыни (Австралия) «приготовление и распределение добычи полностью коллективны. Охотник никогда не готовит и не распределяет то, что поймал» (Гамильтон). Гулд, аналогично, описывая в целом аборигенов Западной пустыни, отмечает, что «отношения по разделу пищи слишком важны, чтобы быть оставленными на волю прихоти или сентиментов». Когда группа охотится на кенгуру или другое крупное животное, человек, который его убил, наделяется мясом последним, иногда получая только внутренности. Гулд отмечает, что, хотя на первый взгляд «эта система дележа кажется несправедливой по отношению к охотнику», такая несправедливость иллюзорна. Охотник вознаграждается (а) престижем, который создаёт его дар, и (б) собственным получением мяса, «когда, согласно тем же правилам, он забирает свою долю из чужой добычи». Во всём этом прослеживается ярко выраженная социалистическая, перераспределительная логика. Енгоян пишет о питджанджара, что наименее продуктивные индивиды – старики, старухи, кормящие матери, беременные женщины, маленькие дети – «всегда имеют доступ ко всему ассортименту продуктов», в то время как наиболее способные охотники игнорируются. Так, например, когда охотник добывает кенгуру и приносит его, то животное, после того как его приготовили, делится между всеми в соответствии с родственными связями, и самые старые мужчины получают лучшие части и т. д. Обычно вы обнаруживаете, что охотнику практически ничего не достаётся. Подобные правила, обеспечивающие перераспределение, были, по сути, почти наверняка универсальными в Австралии вплоть до контакта с европейцами.

"Волки" и "пчёлы".

Xomo Probokaturus выделяет два типа коллективного сознания: мужское стайное сознание и женское роевое сознание.

"Мужское стайное сознание характеризуется чёткой иерархией, структурой подчинения и распределением ролей. Каждый участник мужской стаи имеет своё место в иерархии и действует согласно установленным правилам и ролям.

Женское роевое сознание, напротив, лишено иерархии и чётких ролей. В отличие от мужской стаи, где лидерство закреплено за наиболее доминантными и сильными особями, женский рой действует на основе множественных акторов, каждый из которых выполняет функцию принятия решений и действия в интересах роя.

Принципы женского роевого сознания:

Отсутствие центрального управления: решения принимаются коллективно, стихийно, без явного лидера или координатора.

Высокая устойчивость: рой сохраняет работоспособность даже при потере части акторов, так как каждый актор взаимозаменяем и не обладает уникальной функцией.

Низкий порог входа: любой актор может присоединиться или покинуть рой без значительного влияния на его функционирование.

Взаимная поддержка: акторы роя склонны поддерживать друг друга, тем самым повышая общую эффективность и защиту системы.

Адаптивность и гибкость: роевое сознание способно быстро менять стратегию в зависимости от внешних обстоятельств, не теряя общей цели" (Источник).

«Бабуинская» теория в антропологии.

(Из книги Криса Найта "Blood Relations: Menstruation and the Origins of Culture").

В конце девятнадцатого века многие учёные-естественники, антропологи и социологи материалистического лагеря полагали, что законы конкуренции и отбора, открытые Дарвином, могут быть распространены на всю социальную сферу человека. Казалось логичным предположить, что если люди унаследовали свою анатомию и физиологию от какого-то обезьяноподобного предка, то они, вероятно, унаследовали свои социальные институты, язык и сознание таким же образом. 

Что касается социальной жизни, то самым основным институтом считалась «семья», которая, как утверждалось, произошла от систем спаривания нечеловекообразных приматов. Концепция Дарвина о происхождении брака основывалась на наблюдении, что самцы млекопитающих обычно конкурируют друг с другом в сексуальном плане, и победители монополизируют самок. Это предполагалось как выражение универсального «сексуального закона», применимого в равной степени к людям и животным, — который сам Дарвин называл «законом битвы», согласно которому самцы «спорят друг с другом за самок и должны одержать победу над своими соперниками, прежде чем заполучить их».

Более века рисовались карикатуры на «пещерных людей», представляя их хищными дикарями, сражающимися друг с другом дубинками, и каждый победитель тащит домой за волосы самку.

Back To Mother Earth

Известно, что Москву называют «большой деревней». Это выражение могло возникнуть из-за притока жителей из провинции, многие из которых приезжали в Москву из деревень.

На протяжении всего XX века городская жизнь манила и притягивала крестьян своими "удобствами". И вот теперь, вкусив "прелестей" городской жизни, обитатели городов, в особенности мегаполисов, оторванные от земных корней, закатанные в асфальт и бетон, обращают свой мысленный взор "вспять"… к Матери Земле.

В духовном плане я отчётливо ощущал  – песни амазонских шаманов – икарос – это голоса самой Матери Земли. Индейцы не придумывали песен. Они их слышали и воспроизводили. Мелодия шаманских икарос – как колыбельная матери. Она успокаивает, усмиряет разбалансированный, взбудораженный дух человека. Шаманская песня как бы говорит нам – живите в мире и согласии с природой. Любите своих близких, чтите традиции предков, уважайте мир животных (которые совсем не «меньшие братья» нам; и среди них обитают боги, которые могут принимать облик анаконд, кайманов и ягуаров).

Источник 

О структуририрующим аспекте женских месячных.

Крис Найт, рассказывая про свои студенческие годы, между прочим вспоминает, как Мэри Дуглас прочитала лекцию о «мужской менструации», ссылаясь, в частности, на книгу Хогбина (1970) о жителях островов Вогео «Остров менструирующих мужчин». История произвела ошеломляющее впечатление, и Дуглас с энтузиазмом шокировала свою студенческую аудиторию яркими описаниями воинов и охотников, готовящихся к боевым действиям, очищающихся от ослабляющей «скверны» со стороны противоположного пола – разрезая себе гениталии, чтобы кровь текла ручьями.

"Я был озадачен, - говорит Крис Найт, - не понимая, почему мужчины хотят этого, – особенно когда я с растущим изумлением узнал, что подобные практики были центральными в тайных обрядах мужской инициации на обширных территориях Австралазии, Меланезии, Африки и Америки. Если менструация обязательно символизировала женскую слабость, почему мужчины должны стремиться к ней? Не удовлетворённый различными психоаналитическими теориями, с которыми я столкнулся, я подозревал, что на каком-то уровне это было связано с тем, что менструация для женщин вовсе не была «слабостью». Менструация была культурно сконструирована как источник (возможно, даже символический источник) ритуальной силы – силы, которую эти «менструирующие мужчины» теперь были мотивированы узурпировать и присвоить себе".

И далее Крис Найт объясняет, что взятая сама по себе, менструальная кровь не несёт каких-либо негативных коннотаций. Например, когда у молодой женщины начиналась менструация, её кровь считалась потенциально полезной, чрезвычайно мощной и тесно связанной с успехом мужчин на охоте (это было в целом характерно для народа сан и некоторых других африканских групп). Но когда охотники-собиратели – как в большей части Австралии – делали основной акцент на ритуалах мужской инициации, «менструальная кровь» теперь принадлежала мужчинам. Там, где искусственная «мужская менструация» стала правилом, настоящая женская менструация стала вызывать страх как угроза мужскому превосходству.

Немного о культуре Чупикуаро.

В районе Сан-Хуан-дель-Рио, недалеко от Керетаро, посреди мексиканской полупустыни стоит необычное место — Эль-Серрито (Маленький холм), археологический комплекс. Это место также называют Эль-Пуэблито. Национальный институт антропологии Мексики (INAH) сообщает, что это поселение возникло примерно в 500–300 гг. до н.э. Тогда появилась чупикуарская культура (хотя называть её цивилизацией не совсем верно, так как она была децентрализованной). В период расцвета (I–VIII вв. н.э.) поселение поддерживало контакты с Теотиуаканом. Позже, в VIII–X вв., под влиянием тольтеков здесь построили большую пирамиду, которая и сейчас является главной особенностью этого места.

Что нашли археологи:

• Здесь нашли более 200 глиняных фигурок женщин с большими бёдрами, грудью и животом. Археологи считают, что это изображения Тонанцин — Нашей Матери, богини плодородия и воды (отчёт INAH, 2019).

Феерическая Celtica.

Хайде Гёттнер-Абендрот говорит, что Модрон-Морригайн – кельтское инобытие до-индоевропейской богини Даны. На Британских островах, особенно в Уэльсе, её называли Модрон, и она была древнейшей Богиней-Матерью. В Ирландии её называли Морригу, или Морригайн, и она была прототипом Феи Морганы, которая в легендах о короле Артуре возглавляла магическое царство. Она была потрясающе красива.

Её жилищем был Иной Мир на далёких островах в океане на западе, где заходит солнце (сравните с островом Авалон). Кто надеялся попасть туда, тому приходилось совершать необычное морское путешествие (подобно тому, как мёртвые путешествовали на кораблях в царство Осириса в загробном мире, в западном море).

Общества «тотального обмена».

Крис Найт указывает на статью Маршалла Салинса в журнале Scientific American под названием «Происхождение общества» (Sahlins, M. D. 1960. The origin of society. Scientific American 203(3): 76-87). 

Как писал Энгельс, общества приматов были иерархическими, конкурентными, раздираемыми конфликтами из-за секса и пищи. Жизнь в обезьяньем стаде была похожа на конкуренцию при капитализме, но, по мнению Салинса, уже в эпоху верхнего палеолита традиционные общества охотников-собирателей были совершенно иными. Они были строго эгалитарными, и в их основе лежали правила или табу, которые гарантировали, что такие ценности, как доступ к сексу или еде, не были предметами открытой борьбы, где сильный монополизировал себе львиную долю, а распределялись справедливо. Салинс подразумевал, что революция – «величайшая реформа в истории» – была ответственна за знаменательный переход от приматного к человеческому образу жизни.

Крис Найт поначалу связывал эту революцию с правилом экзогамных браков и матрилокальным проживанием. "В матрилинейной клановой системе мужья обычно легко разводятся и, как правило, не имеют прав ни на детей, ни на запасы продовольствия в домах своих жён. С другой стороны, мужья должны обеспечивать продовольствием эти дома, находящиеся под руководством братьев жён, которые имеют долю в доме. Частой причиной развода или отказа от секса является предполагаемая лень со стороны мужа, вступающего в брак со своей женой".

Немного этимологии.

Благодаря Хайде Гёттнер-Абендрот я узнал, что, оказывается, Калькутта в Индии — это город богини Кали. Город получил своё название от деревни Каликата. Каликата обозначает «равнину (богини) Кали». 

Калькутта 1996 года.

Я не ручаюсь за верность других этимологий от Хайде Гёттнер-Абендрот. Она говорит, что богиня Дана — первобытная богиня Земли доиндоевропейских народов, называвших себя «Туата де Данаан», народ Даны. Она — Даная, богиня земледелия на Крите и в Аргосе. Мореплаватели принесли её с собой из Средиземноморья в Северо-Западную Европу. Даже сегодня Дунай (Дана-Ауэ) и Дания (Дана-Марк) названы в её честь. Данию она называет «землёю данайцев» [Dänemark]. По-моему, здесь несколько притянуто за уши.

Деревня в Дании.

"Язык есть полная противоположность насилию".

Конгениальные мысли высказывает Chris Knight в своей монографии "Blood Relations: Menstruation and the Origins of Culture". 

Chris Knight

Мне очень нравится его теория, согласно которой человеческие язык, религия и культура развились не столько в результате естественного эволюционного процесса, сколько в результате революционных социальных изменений [1]. Я, конечно, "революцию", в горниле которой был "выплавлен" человек, понимаю и трактую по-своему. Я считаю, что человеческий язык появился внезапно ок. 45 000 лет назад, и вместе с языком появился собственно человек. По сути, моя концепция близка библейской истории о том, как Бог вдунул в человека благодать Духа Святого, и стал он душою живою. Парадоксально, но о том же (хоть и другими словами) говорит Крис Найт, который позиционирует себя сторонником исторического материализма Карла Маркса и Фридриха Энгельса.

"Условием бессмертия мемов является, по крайней мере, относительное отсутствие политических конфликтов. Если два примата сражаются, то на протяжении боевых действий будет мало «встреч умов», и, следовательно, обмен мемами будет крайне редким, если вообще будет. Напротив, два близких союзника – возможно, в коалиции, направленной против третьего – вероятно, будут обмениваться мемами как само собой разумеющееся дело. Когда коалиция велика, вероятность выживания мема внутри неё соответственно увеличивается. Это очевидный момент, но его слишком часто упускают из виду. Он имеет отношение к вопросу о происхождении языка – «самого замечательного и характерного из всех человеческих творений» (Renfrew).

Короче говоря, креативность, лежащая в основе языка, «возникает из социальности и социальной матрицы, в которой человек живёт» (Carrithers). Или, как показали, среди прочих, философы-лингвисты Беннетт и Грайс, человеческая речь возможна только на логически предшествующем фоне социального взаимодействия и социальности. Язык — это «продукт коллективного разума языковых групп» (De Saussure). Он «существует только благодаря своего рода договору, подписанному членами сообщества» (De Saussure), и не существует вне этого договора.

Лепота.

 

石膏男- 高清图片，堆糖，美图壁纸兴趣社区

George Van Vaerenbergh (1873-1927) - Resin bust - Young woman with flowers in her hair.

Pinterest Идеи на тему «Портрет скульптура»

Альбер-Эрнест Каррье-Беллёз (Albert-Ernest Carrier-Belleuse; 1824-1887) — французский скульптор. Бюст молодой девушки, терракота

Виктор Леопольд Руссо (фр. Victor Léopold Rousseau; 1865-1954) — бельгийский скульптор. Бюст женщины (Buste de femme), белый мрамор

Ричард Аурили (1834 - 1914) - итальянский скульптор, тосканского происхождения.

О роли договора в "человеческой революции" ок. 45 000 лет назад.

Некоторые антропологи [1] сегодня говорят о "человеческой революции" ('The Human Revolution'), которая произошла около 45 000 лет назад. "Я также думаю, - говорит Chris Knight, - что это возникло не постепенно, а в результате массового социального, сексуального и политического взрыва – «творческого взрыва». Всё отличительно человеческое в нашей природе — прежде всего, наши способности к языку, самосознанию, символически регулируемому сотрудничеству и творческому труду — является именно продуктами той грандиозной социальной, сексуальной и политической революции, в муках которой мы родились.

Появление человечества, с этой точки зрения, открыло дверь «новому захвату» мемами – по сути, захвату власти новыми репликаторами, положив конец или, по крайней мере, превзойдя тиранию старых, слепых генетических репликаторов. Это было скорее похоже на зарождение жизни заново, но на новом, более высоком уровне.

Ричард Докинз в своём бестселлере «Эгоистичный ген» (1976) подчёркивает два таких очень редких или «ненормальных» события – два события, в ходе которых, по-видимому, в известной нам Вселенной появилось нечто совершенно новое. Одно из них – зарождение жизни. Другое – зарождение культуры. С возникновением культуры, по мнению Докинза, началась новая форма эволюции, основанная на бессмертии не гена, а «мема». Успешный «мем», по мнению Докинза, — это часть культурной традиции — скажем, мелодия, идея или крылатая фраза, — которая сохраняется в памяти последующих поколений людей и способна к эволюции с очень высокой скоростью. Подобно тому, как гены размножаются в генофонде, перемещаясь от клетки к клетке, так и мемы, согласно этой точке зрения, размножаются в мемофонде, передаваясь от мозга к мозгу через процесс, который в широком смысле можно назвать «обучением» или «имитацией». История или культурные изменения, с этой точки зрения, — это, по сути, эволюция мемов.

Матриархальное общество Чам.

Во Вьетнаме насчитывается много народностей, которые всё ещё сохраняют матриархат.

«Типичной чертой матриархального общества народности Чам является то, что родство считается по матери. Сёстры от одной матери живут в одном доме вместе с матерью. Это распространяется на весь клан. Самая младшая дочка живёт с родителями и наследует большую часть имущества семьи. Остальная часть распределяется всеми остальными сёстрами в семье, за исключением сыновей. Что касается брака, то жениха выбирает невеста», - говорит Ле Зю Дай, заведующий отделом по изучению культуры Вьетнама при Этнографическом музее Вьетнама.

Точнее говоря, родители невесты выбирают лучшего для своей дочки парня среди молодых людей в районе. Обычно предварительно родители невесты предлагают сватам помочь изучить семью жениха. Впрочем, окончательное слово — за невестой; если парень ей не нравится, брак не состоится. В современном обществе молодожены могут жить отдельно от семьи невесты, однако они сохраняют обряды её семьи. А когда мужчина умрёт, его похоронят на кладбище клана его матери.

Женщины народности Чам играют главную роль в семье, хотя они не выполняют работы, требующие мужской силы. Однако в совершении ритуальных обрядов и культе предков заметно чёткое преобладание женщин. В семье приношение предкам всегда делают женщины. Они отвечают за все обряды. А в храме, наоборот, всё делают мужчины. Монах Хан Ван Зау сообщил: «В храме все обряды совершаются под руководством мужчин и выполняются мужчинами. А женщины отвечают за сохранение денег».

Off topic. О водном кризисе в Иране.

В Сети пишут, что Иран столкнулся с сильнейшей засухой за всю историю наблюдений (Источник). При этом отмечается пагубная роль строительства плотин на реках. С 2012 по 2018 год количество плотин в Иране увеличилось более чем вдвое: было 316, стало 647. 

Интересно, что таким же образом, строительством многочисленных плотин, люди "угробили" реку Колорадо в США.

Ну, это козе понятно: чем больше у вас водохранилищ, тем шире общая площадь зеркала воды. В жарком климате вода испаряется в водохранилищах как на раскалённой сковородке [1]; следовательно, чем больше водохранилищ, тем меньше воды остаётся.

Отсюда я делаю вывод, что иранские аятоллы ничуть не умнее американских политиков и бизнесменов. Никакими высшими силами ни те, ни другие не движимы.

----------------------------------------------------------------

[1] Наглядный пример: каждый год Кара-Богаз-Гол поглощает от 8 до 10 кубических километров воды, а в периоды подъёма уровня Каспия — до 25 кубических километров. При этом поступающая в залив вода полностью испаряется в нём без обмена с основным водоёмом.

Прогноз погоды на полдень 31.07.2025 

Бык в матриархальной мифологии.

Количество накопленных фактов привело к  "перемене ума", и теперь я окончально осознал, что бык в древней матриархальной мифологии — животное "страдательное". 

Mithras slaying the bull 

Причём, бык — не просто бык. Для богини он является её консортом. К девушкам и женщинам он приходит регулярно во время месячных; застывание менструальной жидкости в матке создаёт новое существо. У женщин наступают "страды" во время родов. А вот мужчины прямо и непосредственно отождествляются с быком. Надо полагать, что крито-минойская иконография жертвенного быка с вырастающим между рогами цветком в виде лабриса — это больше применительно к мужскому "пути спасения", нежели к женскому. Это путь мужских инициаций.

В данном контексте примечальна связка лев — бык. 

С одной стороны, Кибела и другие богини часто изображаются либо стоящими на льве, либо сидящими верхом на льве, либо едущими в повозке, в которую запряжены львы, либо сидящими на троне в окружении львов. Вместо львов могут быть другие большие кошачьи хищники — пантеры, леопарды.

Кибела

"Белая Богиня" как привидение.

Хайде Гёттнер-Абендрот говорит, что "смерть от кастрации для божественных героев не так редка в окружении [1] Богини Земли. Муж Геи, Уран, был кастрированным богом, как и его предшественник Кронос, муж Реи [2]. Поэтому не будет ошибкой предположить, что то же самое относится к Гере и критскому Зевсу, поскольку Гера – прямая преемница Реи, особенно учитывая, что критский Зевс тождествен Дионису-Загрею, которого, как говорят, разорвали на части. Это «разрывание на части» – эвфемизм кастрации, которую и Дионис и Аттис пережили в исступлённом трансе. Адониса постигла та же участь, что и Аттиса. Египетский Осирис также был «растерзан»; единственное, что Исида не смогла найти после того, как Осирис был «собран» обратно, – это его фаллос: он был, по сути, кастрированным богом. Неизвестно, были ли «растерзаны» Думузи-Таммуз и Тешуб-Телепинус; во всяком случае, Богиня предпринимала отчаянные поиски каждого из них".

Хайде Гёттнер-Абендрот — немецкая феминистка, изучающая матриархальные общества.

По мнению Хайде Гёттнер-Абендрот жрецы Кибелы оскопляли себя, подражая Аттису, в надежде, что оскопление обеспечит им, как и Аттису, бессмертие через воскрешение.

Ну, это может быть, однако, на мой взгляд, тема глубже и шире. 

Во-первых, здесь надо учитывать мифологему "растерзания" и новой "сборки" тела в шаманизме. 

Во-вторых, новое тело, как правило, отличается от старого тела. При "сборке" духи удаляют какие-то органы, ставя другие органы на их место. Часто после "сборки" шаман, если он мужчина, превращается в женщину. 

Цари "под каблуком" у Инанны?

Хайде Гёттнер-Абендрот в своей монографии "The Goddess And Her Heros" указывает на один интересный аспект священного брака в Шумере (стр. 64):

"The king was trapped in a cave in the mountains, and like Dumuzi, was forced to remain in this "Underworld" until the Goddess-high priestess returned to free him. This was considered to be an act of birth (as in Crete). What followed was a triumphant procession and theatrical rendering of a cosmic fight depicting the battle between Tammuz-Marduk and Tiamat. Here we encounter, without doubt, the origin of the theater". 

"Царя запирали в горной пещере и он, подобно Думузи, был вынужден оставаться в этой «Преисподней» до тех пор, пока верховная жрица Богини не возвращалась, чтобы освободить его. Это считалось актом нового рождения (как на Крите). За этим следовало триумфальное шествие и театральное представление космической битвы, изображающее битву Таммуза-Мардука и Тиамат. Здесь мы, без сомнения, сталкиваемся с зарождением театра".

Про ритуальную битву Мардука и Тиамат я слышал [1], а вот про царя в подземелье слышу в первый раз. Но мне нравится этот нарратив. Говорят, царь вавилонский ежегодно временно сводился со своего престола для суда над ним. Царь входил в храм - зиккурат и складывал перед идолом бога Мардука все знаки своей власти. Затем он отдавал богу отчёт о делах прошедшего года и каялся в своих грехах. При этом верховный жрец больно ударял его по лицу, напоминая ему о необходимости соблюдать все религиозные традиции.

Запереть царя в пещере, как внутри дольмена, - это из той же пьесы, но ещё круче. 

Между прочим, Инанна имела свои скипетры власти, подобно богиням на Крите и в Египте.

Изображение жезлов Инанны на вазе из Урука (ок. 3100-3000 до Р.Х.).

Знаки времени.

За последние 25 лет в США, Великобритании, Канаде и Франции выросла доля мужчин-бездельников — тех, кто не учится и не работает. Особенно заметен рост в США и Британии, где число неактивных мужчин почти удвоилось с 1990-х. На фоне этого женщины, наоборот, стали активнее: в Великобритании молодые женщины впервые начали зарабатывать больше ровесников мужчин. 

Самое интересное, что эти молодые бездельники-тунеядцы сидят в интернете и ноют о "засилии матриархата" в современном обществе.