Хайде Гёттнер-Абендрот о рождении патриархата.

Хайде Гёттнер-Абендрот обвиняет засуху в том, что она привела степных кочевников в Европу. Как говорится, свежо предание, да верится с трудом... В последнее время историки так часто ссылаются на климатические катастрофы в древности, что я просто перестал обращать внимание на них. 

Говоря о "преобразовании небольших групп домашних животных в большие стада овец, коз и крупного рогатого скота", Хайде Гёттнер-Абендрот противоречит своим словам о засухе. Чем же, интересно, питались большие стада овец, если и маленьким стадам не было корма из-за засухи? "Однако, - продолжает она, - содержание большого количества животных требовало повышенной мобильности, поскольку их больше нельзя было пасти пешком. Кроме того, приходилось совершать обширные миграции, чтобы найти новые пастбища для множества животных. Поэтому стало необходимым одомашнивание дикой лошади, которое началось в 5-м тысячелетии в густонаселённой культуре Ботай к востоку от Урала".

По-моему, Хайде Гёттнер поставила здесь "телегу" впереди "лошади". На самом деле, всё было как раз наоборот. Именно одомашнивание лошади и использование её в качестве ездового животного привело к укрупнению стад овец, коз и крупного рогатого скота. Пастух верхом на лошади и пастух "на своих двоих" — это, как говорят в Одессе, "две большие разницы". Очевидно, сначала пастухи пасли верхом табуны одомашненных лошадей (поскольку пасти их пешком невозможно), а затем стали пасти верхом на лошадях стада овец и коров.

И вот здесь произошло самое главное. Раньше миграция со стадами была сезонной: в летние месяцы мужчины-пастухи перемещались на далёкие пастбища или на высокогорные луга, но на зиму они возвращались в деревню со своими овцами и коровами. Мужчины отдалялись от своих поселений на расстояние не больше нескольких десятков километров. А верхом на лошадях они могли совершать миграции уже на многие сотни километров. И, в общем, произошёл разрыв мужского элемента и женского. В отрыве от женского влияния, мужчины создали свои "междусобойчики" (Männerbünde) со своими специфично-мужскими правилами поведения и ритуалами. Именно так и появился патриархат. В Хвалынской культуре (4700–3800 гг. до н. э.) на Средней Волге впервые появились символы власти новой, мужской скотоводческой культуры: длинные кремневые кинжалы, каменные топоры и каменные дубинки, которые имели форму конских голов, поэтому их называли «скипетрами с конской головой».

Horse heads at the point of clubs, so-called “horse head scepters,” Volga (Russia)

Далее Хайде Гёттнер-Абендрот весьма проницательно заметила, что пастухи начали воровать друг у друга скот и лошадей. "Такие нападения можно было совершать очень быстро верхом, отступая так же быстро, но они вызывали такие же ответные контратаки". Но она ничего не пишет про атаки пастухов на безлошадных земледельцев. А ведь они были, не могли не быть! Ведь какой соблазн схватить девчонку и ускакать вместе с нею прочь на много километров! И никто тебя при этом не догонит и не накажет. Я думаю, именно так пастухи и начали свою новую патриархальную жизнь. Про своих жён и детей они давно позабыли, оторвавшись от них на многие сотни километров (от Южного Урала до Волги), их стада они "прихватизировали", и, подобно древним римлянам, похищавшим сабинянок, они похищали девчонок, которые попадались им на пути.

Вскоре наверно у пастухов появились свои гаремы, как у русов в описании арабского путешественника Ибн Фадлана, побывавшего в 921–922 гг. на берегах Волги и оставившего «Записку» (Рисала) об этом путешествии. Потом — соревнование, у кого больше наложниц, кто богаче. А где богатство, там и вражда. Вожди, из-за страха за свою жизнь, нанимали дружинников, с которыми делились своими наложницами и богатствами. 

"В это время дары состояли из престижных товаров, таких как кремневые кинжалы, браслеты из драгоценных камней, украшения из ракушек, цепочки из зубов животных, а также из меди и золота в медно-каменном веке — всё это было найдено археологами в мужских могилах Курганной культуры. Медь особенно рассматривалась как «экзотическая» и высоко ценилась, потому что в то время они не производили металл сами, а получали его из центров обработки меди Юго-Восточной Европы. Такие предметы роскоши как символы престижа подстёгивали индивидуальные амбиции, и поэтому интерес к владению ими рос. Возникла новая жадность к обладанию, и вожди начали контролировать транспортные пути с запада на восток силой оружия, чтобы монополизировать желанную медь", - сообщает Хайде Гёттнер-Абендрот.

Как раз об этом я писал недавно в статье "О вождях культуры Варна".  Там говорится об очень богатом степняке, который, надо полагать, вместе со своими дружками, "наложил свою лапу" на прибыльную торговлю между Старой Европой и Степью. Наверно, он был одним из первых "золотоискателей", а следом за ним потянулись толпы других, и с каждым годом их число росло и увеличивалось до тех пор, пока от Старой Европы не остались одни "рожки да ножки". 

В общем, в случае праиндоевропейцев, появлению патриархата у них способствовала лошадь. Точнее говоря, использование лошади для верховой езды. В сочетании с использованием оружия (лук и стрелы, метательные дротики), это создало у всадников чувство собственной неузъявимости. Прискакал, сделал своё дело, и быстро ускакал; никто при этом тебя не догонит, а "свои", не тронут, "ворон ворону глаз не выклюнет". Это колоссальное преимущество привело к агрессивному поведению, к далёким грабительским рейдам. И, надо сказать, это преимущество всадника перед пешим воином использовалось в войнах очень долго, вплоть до появления танковых войск.