О разделении людей по признаку пола.

Шуньята — центральное понятие всего махаянского буддизма, обозначающее «отсутствие постоянного „я“ у личности» и «самобытия» у явлений; отсутствие собственной природы вещей и феноменов (дхарм) ввиду их взаимозависимости, обусловленности и относительности: то, что возникло сложением факторов и со стечением обстоятельств, пусто (шунья).

Интересно, что шуньята — наиболее трудное понятие буддизма — отождествляется с Богиней. Философия Богини-Пустоты в буддизме напоминает индуистскую трактовку Чёрной Кали, которая мыслится как трансцендентный Абсолют, находящийся за пределами человеческого понимания. Индусские почитатели Богини, воплотившей своё абсолютное начало в образе Чёрной Кали, для того чтобы преодолеть инерцию мирского восприятия, подвергали себя самым невероятным испытаниям. Буддисты для достижения сходных задач («удалить всё мирское из сознания и удалить сознание от всего мирского») использовали подобные (хотя и не такие жестокие) процедуры.

Томас Клири и Сартаз Азиз в своём совместном труде "Богиня сумерек" (Twilight Goddess) цитируют «Вималакирши-пирдешагсутра» («Слова, сказанные Вималакирти»), известную буддийскую книгу, посвящённую переходу от узкого пути Хинаяны к широкому пути Махаяны.

Книга построена в форме «уроков»-бесед будды Вималакирти (Нравственно чистый), просветлённого хозяина дома, с учениками будды Гаутамы. Вималакирти очень энергично преподаёт искусство отказа от клишированных взглядов, мыслей, действий. Интересно, что самый ценный урок даёт ученику Будды не сам хозяин, а некая Богиня, оказавшаяся в доме. Волшебная речь Богини, исполненная глубинного, но тонкого юмора, трактует феномен женоненавистничества и предубеждениий, связанных с полом, как деформацию идеи (и практики) целомудрия и чистоты.

Богиня в нашей истории обучает основам буддизма направления Махаяны. Её урок базируется на принципе пустоты или неабсолютности временных явлений. Не эмоции и импульсы сами по себе обладают непреодолимой силой связывать и вводить в заблуждение нас, а скорее, чрезмерное тщеславие и самомнение людей, относящихся слишком серьёзно к себе и своим чувствам, наполняет субъективные состояния гипнотической силой, и сознание попадает в ловушку клишированных реакций.

Дискуссия с Богиней продолжается какое-то время, после чего ученик задаёт вопрос, который в полной мере иллюстрирует его непонимание.

«Почему ты не изменишь свой женский облик?» Подобно тому как он преувеличивает значение земных феноменов и вещей и потому слишком сильно хотел удалиться от мира, так и сейчас он преувеличивает значение пустоты и предполагает, что вещи могут исчезать и меняться по чьему-либо желанию. Ученик говорит, что если она постигла суть свободы, почему бы ей не освободиться от ущербного и низменного женского образа. Он демонстрирует косность своего мышления не только в рассуждении о людях и вещах, но и в подходе к пустоте.

Видя, что ученик не способен совершить в своём сознании интуитивный скачок, Богиня пытается вывести его из затруднения, апеллируя к его рассудку. «В течение 12 последних лет, - отвечает она своему оппоненту, - я пытаюсь найти черты женственности и не могу их найти, от чего же мне надо отрекаться и как менять свой образ?» Богиня прибегает к языку метафизического созерцания и объясняет, что половые характеристики носят вторичный характер и не являются вечными абсолютными принципами.

Богиня поднимает тему условности и нереальности и вновь обращается к ученику: «Представь себе, что некий маг создал фантом женщины и кто-нибудь, обращаясь к этому фантому, спрашивает её, почему она не меняет свой женский облик, - скажи, разумный ли это вопрос»?

Ученику приходится признать, что вопрос неразумный. «Ведь фантом не имеет устойчивой формы, что же она может поменять»?

Богиня возвращается к своей главной мысли: «Так же обстоит дело со всеми явлениями и вещами. У них нет устойчивых форм. Зачем же ты спрашиваешь меня, почему я не хочу изменить свой женский облик? Если форма - это не более чем временная условность, какую свободу ты приобретёшь, поменяв одну временную условность на другую, пусть даже это и возможно!»

Вот почему Будда говорит, что первоэлементы существования не являются сами по себе ни женскими, ни мужскими.

Умение относиться к людям как просто к человеческим существам, без груза социальной или сексуальной дискриминации, - величайший принцип буддийской этики Махаяны. 

Интересно, что ап. Павел говорит примерно то же самое, что говорила Богиня буддийскому монаху: "нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе" (Гал. 3:28). И мужчины, и женщины, — все вы одно во Христе Иисусе, т. е. «все вы имеете один облик, один образ – образ Христа». Блаженный Иероним пишет: «Если кто однажды облачился во Христа и, ввергнутый в пламя, загорелся огнём Святого Духа, то непонятно будет, есть ли он золото или серебро. Пока жар таким образом охватывает всё вещество, заметен бывает один лишь огненный блеск, и всякое различие рода и телесных особенностей сокрыто этого рода облачением».

Только духовное несовершенство христиан и буддистов, своего рода "помрачение ума", заставляет их различать "мужское" и "женское", уподобляясь самцам и самкам животного мира.