Крис Найт о происхождении культуры.

Крис Найт в своей монографии "Blood Relations: Menstruation and the Origins of Culture" говорит, что культура была создана менструальной солидарностью. Типа, женщины намеренно мазались менструальной кровью, чтобы вызвать у мужчин отвращение к сексу и связанному с ним насилию. Таким образом они постепенно расширяли своё "пространство свободы", свою "субботу", которая, в конце концов, растянулась до половины месяца.

Ура, "Машка" пришла! И вместе с ней пришёл праздник. Слово "праздник" происходит от древнерусского "праздный", что означает "свободный от работы", "свободный". Менструирующие женщины танцуют. Наскальные рисунки Пилбары. Верховья реки Юл. Австралия.

Ритуально структурированный график работы и отдыха охотничьего сообщества ледникового периода. Жизнь нормативно чередуется с двухнедельным ритмом. Пока женщины отдыхают, мужчины в это время работают, ходят на охоту. Потом наступает двухнедельный отдых мужчин, а женщины работают, готовят для них мясо и ложатся под них, обслуживают их в сексуальном отношении.

Крис Найт, защищая свою концепцию, указывает на австралийских аборигенов. Дескать, в Австралии 40 000 лет назад водились очень крупные промысловые животные; гигантские сумчатые были относительно медлительными и уязвимыми для охотников-людей. Можно было легко "завалить" одного гигантского кенгуру и питаться мясом целый месяц. 

Хотя сам же Крис Найт противоречит себе, когда пишет:

"Люди прибыли в Австралию где-то между 40 000 и 50 000 лет назад, вероятно, сначала придерживаясь прибрежных районов и речных долин, но проникнув задолго до конца ледникового периода во все основные экологические зоны, включая крайне засушливый центр (Smith 1987). Было бы чрезмерным упрощением утверждать, что самые ранние современные люди, вторгшиеся в Австралию, сразу же направились к самым крупным диким животным и привели их к вымиранию, хотя эта теория активно предлагалась (Martin and Wright 1967; Merrilees 1968). Почти на всех сотнях археологических памятников, известных в Австралии, кости мелких животных заметно преобладают (Flood 1983). Вероятно, самые ранние мигранты были приспособлены к поиску пищи вдоль береговой линии рек, концентрируясь на рыбе, водных и других растениях, а также на мелкой и средней дичи, и специализированная охота на крупную дичь в более засушливых внутренних регионах развилась лишь позднее".

Теперь мои рассуждения на данную тему.

Если культура была создана менструальной солидарностью, то, значит, до этого культуры не было. Значит, и людей не было. Потому что люди формируются в "лоне" культуры. Черносвитов Павел Юрьевич, кандидат исторических наук, доктор культурологии, пишет: "Человек, несомненно, изначально – стайное (или стадное) животное. Но, чтобы стать истинно «общественным животным», надо, чтобы его сообщества овладели культурой – системой внебиологических, искусственных приёмов выживания в окружающей среде, которая передавалась бы в них от поколения к поколению через обучение. Именно наличие культуры и отличает человеческие сообщества от сообществ любых других животных." "... Так вот, культура - в общем и целом - это разность между биологической и социальной формами существования материи... То есть, если мы возьмём человека сугубо как животное, - без речи, без какой бы то ни было трудовой деятельности, без каких бы то ни было общественных навыков, - совершенно понятно, что это будет не человек. Это будет человекоподобное животное, даже если он будет находить себе корешки, зубами рвать на части зайцев и тому подобное..." - вторит писатель Михаил Веллер.

Так вот, я задаю себе вопрос: как самцы осознали, что самки, когда на них пятна крови, - это "плохо"? Тут надо прямо сказать, что для такого осознания нужно понимать, что такое "хорошо" и что такое "плохо". Животные этого не различают. И если у животного появилась эрекция полового члена, пятно крови его не остановит.

В отличие от животного, человек живёт в культурной сетке координат. У человека с "верхом" связано всё "чистое", а с "низом" - "нечистое". Можно назвать "верх" - раем, а "низ" - адом. Иными словами, с появлением представлений о "верхе" и "низе" появляется система моральных координат, появляется сама возможность говорить о том, "что такое хорошо и что такое плохо". Собственно, в этой системе координат - "верх", "низ", "хорошо", "плохо" - и живёт человек. Всякая деградация (озверение человека) связана с размыванием этой системы координат.

Так вот, чтобы у мужчин появилось отвращение к менструальной крови, надо, чтобы у них уже имелась эта "сетка координат". Она не может появиться из женской менструальной солидарности. По-моему, марксист Крис Найт ставит телегу впереди лошади.

Сначала у человека должен был появится язык. Язык - это система символов, знаков.

И только благодаря этой системе знаков, этой "сетке координат", человек различает "правое" и "левое", а собака - нет. Попробуйте добиться от собаки, чтоб она приносила вам правую или левую тапочку. Бесполезно. Человек различает "верх" и "низ", "правое" и "левое". Собака - нет. У человека с "верхом" связано всё "чистое", а с "низом" - "нечистое". Собака берёт кусок мяса из миски и жрёт на земле.

Вот с этих представлений о "верхе" и "низе" и начинается и язык, и сам человек, как производное от языка.

Очевидно, женская менструация была "встроена" в уже готовую "сетку координат", на которой она заняла место где-то в самом "низу". "Низ" - это плохо. Отсюда - менструальное табу. Табу вышло из культуры, а не культура вышла из табу. Как всем известно, дуракам закон не писан. То же самое можно было бы сказать и о животных.