О божественной "Двоице".

Возвращаясь снова к двум столбам — Боаз и Яхин, — которые, согласно Библии, стояли в притворе Храма Соломона — Первого Храма в Иерусалиме.

Рафаэль Патай в своей монографии "Иудейская богиня" приводит рассуждения Филона, иудейского философа, жившего в начале первого века в Александрии (ок. 25 г. до п. э. — ок. 50 г. н. э.).

Описывая Храм, Филон толкует двух херувимов как две ипостаси верховного божества. В храме Соломона, как известно, были два херувима над ковчегом.

Р. Патай говорит, что "в своей последней версии херувимы изображали мужчину и женщину в сексуальном объятии — эротическое действо, которое было сочтено язычниками непристойным, когда они наконец-то получили возможность взглянуть на изображение. И тем не менее вся современная и более поздняя иудейская литература не содержит ни слова, которое могло бы быть воспринято даже как отдалённый намёк на осуждение  херувимов. Наоборот, их присутствие в святая святых, самой недоступной части Храма, и посвящённые им обряды считаются без всяких оговорок самой священной тайной".

И вот Филон, пытаясь толковать "двоицу" херувимов, впадает в ересь; он разделяет единого Бога на две "ипостаси". "

"Если Бог действительно один, - рассуждает иудейский философ, - Его высшие и главные силы две, в равных долях доброта и властность. <...> Херувимы являются символами Его доброты и властности".

В двух местах, говоря о херувимах в святилище, Филон утверждает, что они символизировали «две самые древние и высшие силы» (или «добродетели») Бога: его созидательную силу, называемую «Благом», то есть «мирную, нежную, благодетельную добродетель», и его царственную силу, называемую «Властностью» (Господин), то есть «законодательную, наказывающую и исправляющую добродетель».

Ясно, что во всех этих пояснениях Филон имел в виду одно и то же

дихотомическое деление, которое может быть представлено следующим

образом:

Каждая из двух серий божественной атрибутики символизируется, согласно Филону, одним из двух херувимов. Здесь самое раннее утверждение, что один из херувимов в Храме представлял собой мужскую фигуру, а другой — женскую. И оно не противоречит талмудической традиции, согласно которой скульптурное изображение пары херувимов в святая святых Второго храма показывало их в брачном объятии.

Итак, когда Филон говорит, что две божественные ипостаси добра (мужская) и власти (женская), представленные двумя херувимами, «обнимались и соединялись», надо полагать, речь идёт о херувимах. Что удивительно, на первый взгляд, в Филоновой дихотомии божества, так это «законодательный, наказывающий, исправляющий», как царская власть, относящиеся к женщине, к материнскому аспекту божества, и «мирный, нежный, благодетельный» — как благость, относящиеся к мужскому, отцовскому аспекту божества. Однако есть логическая последовательность в таком разделении. Мать вынашивает, нянчит, учит, то есть устанавливает и поддерживает порядок, поэтому она должна быть законодательной, наказывающей и исправляющей силой, которой владеет власть.

«Дева Мария, наказывающая младенца Иисуса в присутствии трёх свидетелей». Картина Макса Эрнста (1891-1976)

Отец же, который, естественно, зачинает и создаёт, должен быть, напротив, нежным, благодетельным, добрым.

Прав или не прав Филон, однако несомненно, что в его теории мы должны искать ранние корни средневекового каббалистического символизма. В каббале и у Филона «Царство» — женский аспект божества (в каббале «Царство» — десятая сефира, идентичная Шехине, персонифицированному женскому «Присутствию» Бога) и ассоциируется с жёстким, бескомпромиссным божественным принципом справедливости, тогда как мужской аспект проявляет себя в доброте и сочувствии.

Так, может быть, и две колонны, которые стояли в притворе Храма Соломона, символизировали то же самое? Подобно херувимам, одна колонна была "женской", а другая — "мужской". Как две змеи на кадуцее. 

Храм Соломона был построен "по образу и подобию" финикийских храмов. Значит, на территории Палестины и шире — на земле древнего Ханаана — существовала концепция "двуединого" божества.

Надо заметить, что в целом это было патриархальное божество, но со встроенным женским элементом, видимо, как дань матриархальной традиции.

Кажется, Бахофен первым заметил, что жёсткого и справедливого закона алчет женская половина человечества, и он же определил "материнское право" как самую архаичную форму законодательства. Так что нисколько не удивительно, что Филон относит закон и власть к материнскому аспекту божества. 

Под этим углом зрения любопытно взглянуть на ближневосточную богиню Анат. В угаритской мифологии она привязывает отрубленные головы себе на спину, а руки — за пояс, после чего стоит по колено в крови и по пояс среди трупов мужчин. Этим она очень напоминает богиню Кали в индуизме. Кали часто ассоциируется с Шивой. Само её имя — женская форма имени Кала, эпитета Шивы, неразрывно связывающего её с ним. Она считается шакти (силой) Шивы, а он её супругом. В индуистской мифологии Кали является беспощадным уничтожителем демонов. Сказания говорят, что сражаясь с демонами, богиня выпивает кровь своих жертв и пожирает их тела.

Образ богини Кали

В общем, образы Анат или Кали очень похожи на древнегреческих фурий, которые преследуют Ореста за матереубийство.