Конвульсионерки янсенистов и крито-минойские жрицы.

Янсенизм во Франции напоминает мне христоверие ("хлыстовство") в России. Сами янсенисты редко принимали это название, считая себя просто католиками. Однако они создали своего рода "церковь внутри церкви", все члены которой вели подвижнический, аскетический образ жизни.

Одним из таких аскетов был Франциск Парижский.

Франциск Парижский.

Франциск умер вечером первого мая 1727 года, в возрасте тридцати шести лет. Янсенисты почитали Франциска святым, и сразу после похорон на его могиле стали происходить чудеса исцелений.  Начались паломничества, а с 1731 года молящиеся, простираясь на могиле святого, стали впадать в конвульсии, откуда впоследствии и произошло название «конвульсионеры». В состояние экстаза впадали даже дети; в особенности же ему были подвержены женщины.

В Википедии сказано, что "конвульсионеры были удивительно нечувствительны к боли, становясь буквально неуязвимыми". Там же говорится, со ссылкой на С. Цветкова, будто "некоторые выламывали пальцы у молодых женщин, рвали клещами их груди, кололи их тело железными прутьями и даже распинали их" (Источник).

Сеанс с участием конвульсионеров. Анонимная гравюра XVIII века. Эти сцены напоминают мне чудеса неуязвимости Мирин Дажо.

Находясь в состоянии транса, конвульсионеры "могли без какого-либо вреда выдерживать почти невообразимые физические пытки. Побои, истязания, удары тяжёлыми и острыми предметами, удушение — всё это не приводило ни к увечьям, ни даже к малейшим царапинам" (Источник).

Эти чудесные события уникальны в том смысле, что их наблюдали тысячи людей.  Один такой наблюдатель, по имени Луи-Базиль Карр де Монжерон, член парижского парламента, был свидетелем стольких чудес, что их описание заняло четыре толстых тома, опубликованных в 1737 году под названием «La Verite des Miracles». В этой работе он приводит многочисленные примеры неуязвимости «конвульсионеров». Один описанный им случай касается двадцатилетней «конвульсионерши» по имени Жанна Моле, которую приковали к стене, а затем один из добровольцев, «очень сильный человек», нанёс ей по животу сто ударов тридцатифунтовым молотом («конвульсионеры» сами просили пыток, поскольку пытки, по их словам, избавляли от болей при самих конвульсиях). Чтобы испытать силу ударов, Монжерон сам взял молот и стал ударять им по стене, к которой была прикована девушка. Он писал: «На двадцать пятом ударе камень под моими ударами вдруг ушёл в стену, открыв большой проём». 

Монжерон описывает другой случай, когда «конвульсионерша» оказалась не только дугою выгнута назад, но и опиралась при этом спиной на острый кол.

Кажется, на Крите минойской эпохи тоже имелись своего рода «конвульсионеры»:

A seal from Mallia, Crete, showing an acrobat balancing over a sword

Нечувствительность к пыткам была не единственной способностью янсенистов во время конвульсий. Некоторые становились ясновидящими и были способны «видеть скрытые вещи». Другие могли читать с закрытыми и завязанными глазами; отмечались случаи левитации. Один из левитирующих, аббат по имени Бешеран из Монпелье, во время приступа был поднят в воздух «с такой силой, что даже присутствовавшие при этом очевидцы не могли удержать его на земле». 

Сен-Медарское кладбище превратилось в 1732 году в место сбора болящих со всего Парижа. Луи Фурье описывает его следующим образом.

"Всю площадь Сен-Медарскою кладбища и соседних улиц занимала масса девушек, женщин, больных всех возрастов, конвульсионирующих как бы наперегонки друг перед другом. Здесь мужчины бьются об землю, как настоящие эпилептики, в то время как другие, немного дальше, глотают камешки, кусочки стекла и даже горящие угли, там женщины ходят на голове с той степенью скромности или цинизма, которая вообще совместима с такого рода упражнениями. В другом месте женщины, растянувшись во весь рост, приглашают зрителей ударить их по животу и остаются довольны только тогда, когда одновременно 10 или 12 мужчин обрушиваются на них всей своей тяжестью. Люди корчатся, извиваются и двигаются на тысячу различных ладов... Есть, впрочем, и более заученные конвульсии, напоминающие пантомимы и позы, в которых изображаются какие-нибудь религиозные мистерии, особенно сцены страданий Спасителя. Среди всего этою нестройного шабаша слышатся только стоны, пение, рёв, свист, декламация, пророчества и мяуканье. Но преобладающую роль в этой эпидемии конвульсионеров играют танцы. Хором управляет духовное лицо, аббат Бешеран, который, чтобы быть на виду у всех, стоит на могиле. Здесь он ежедневно совершает с искусством, не выдерживающим соперничества, своё любимое па – знаменитый скачок карпа (saut de carpe), неизменно вызывающий восторг у зрителей".

В этом описании не хватает лишь прыжков через быка. А так, всё напоминает крито-минойские древности. 

"За конвульсионерками следуют  священники,  они исполняют различные обряды церковной службы. Во время совершения этих обрядов они говорят на каком-то неведомом языке, который непонятен даже им самим. Среди конвульсионерок встречались прорицательницы, дававшие толкования великим истинам, открывавшие вещи, скрытые от людей, они узнавали прошлое и предчувствовали будущее, и произносили иногда длинные и прекрасные речи, далеко превосходившие их обычные способности. <...> Они узнают конвульсионеров при первой встрече, сразу называют по имени людей, которых до этого никогда не видели, рассказывают некоторым лицам всю их биографию, сообщая об их тайных привычках и открывая им то, что произошло или должно произойти в их семьях. Некоторым они сообщают, что те будут повешены, колесованы или обезглавлены, другим сулят способность впадать в конвульсии, и эта способность действительно у них появляется, они предвещают собственные припадки и выздоровление, как и выздоровление других конвульсионерок или лиц, служащих с этой целью мессы. Мало того, они с точностью указывают даже день и час, когда должно произойти излечение и, при этом совершают некоторые странности, вроде, например, глотания горящих углей и т.п." (Источник).  

andber, ссылаясь на историка медицины Еву Ямпольски, говорит, что клвульсионерки ухаживали за больными, используя как медицинские, так и религиозные практики (например, «сосание ран», как у античных «псилл»). Несмотря на попытки властей (церковных, государственных, медицинских) дискредитировать и подавить движение, женщины-конвульсионерки проявили удивительную стойкость, отстаивая свою веру и активно участвуя в создании альтернативного пространства чудесного исцеления.

Ямпольски приводит очень интересный рассказ исцеления четырёхлетней девочки, больной золотухой. Отчаявшись получить помощь от официальной медицины, родители девочки обращаются к конвульсионерке, которая уже была известна как исцелительница по молитвам блаженного Франсуа де Пари, то есть она лечила при помощи манипуляций с землёй и водой, взятыми с могилы блаженного Франсуа. Специфическим приёмом исцеления было высасывание гноя из золотушной язвы конвульсионеркой, находившейся в состоянии экстаза: "Несколько человек присутствуют и наблюдают сцену с молодой конвульсионеркой-целительницей, которая берёт Мари за руку и впадает в конвульсии. [Затем она] взяла земли с гробницы святого диакона, положила её в кружку, налила сверху воды из колодца Блаженного, и почтительно неся сосуд, приблизилась к ребёнку […] потом она взяла её голову своими двумя руками, омыла и промыла поверхность раны водой из колодца; после этого положила свой рот на рану, которая была ниже правого уха, облизала гной, который из неё вытекал, отсосала его пять раз подряд, проглатывая при каждом сосании материю, которую она извлекала из глубины раны, ничего не выплёвывая, наконец, она промыла той же водой левое ухо, железы, которые начинали формироваться под этим же ухом, и те, что были вокруг шеи. После этой первой операции, конвульсионерка смешала несколько капель воды с самой мелкой пылью гробницы, растёрла её, как делают мазь, на тряпке, которую она только что вырезала кругом шириной в экю в три ливра, и приложила в форме припарки на рану, которую она отсосала, предварительно натерев все поражённые части этой же землёй. Перевязки сопровождались чувствительными речами о покорности, которую мы должны иметь воле Божьей, и наконец, когда всё было закончено, конвульсионерка вымыла все тряпки, выжала их и заставила стекать материю в кружку, где была вода [на полях: «из колодца»]; она точно так же вымыла, и заставила стекать в ту же кружку компресс, который был на ране правого уха, затем после того как побыла мгновение в сосредоточении, как будто вся занятая Богом, и перекрестившись, она проглотила всю воду от перевязки с удивительным наслаждением, и, казалось, находила в ней превосходный вкус" (Источник).

Конечно, описания конвульсионерок носят тенденциозный характер, однако они дают много информации для сопоставления с реалиями крито-минойской культуры. Там, насколько я понимаю, в центре культа находился феномен женской одержимости: какой-то дух "накатывал" на служительницу культа, и она, "выходя из себя", в состоянии исступления, демонстрировала примерно то же самое, что и французские конвульсионерки. Здесь, во Франции XVIII века, это был Святой Дух. "О том, что тело может быть "храмом Духа Святого" известно было любому французу того времени, так как об этом прямо пишет апостол Павел "все вы храмы Духа Святого", - верно замечает andber. Кстати, слово, описывающее Святого Духа в Ветхом Завете, "руах", является существительным женского рода.

Во Франции XVIII века конвульсионерок победили совместными усилиями: 1) король с государством в качестве "аппарата принуждения"; 2) католическое священство, которое упорно боролось с мистическим движенем янсенистов, почему-то считая конвульсионеров протестантами; 3) француские просветители, которые не чурались даже лжи и клеветы, чтобы опорочить конвульсионерок; 4) невежественное простонародье, которое, как дети малые и неразумные, стало откровенно дурковать, принявшись всячески издеваться над женщинами. На Крите 3600 лет назад не было ни государей, ни священников, ни просветителей. Охламоны, конечно, были, но без поддержки "сильных мира сего" они сами ничего не могли сделать. Так что, если на Крите, в своё время, имелся культ одержимых духом (или духами) женщин, никто не мог "запретить" этот культ.