О ритуальной женской "нечистоте".

"В некоторых общинах представления о нечистоте и опасности менструальной крови были настолько сильны, что женщины были вынуждены искать уединения при каждой менструации, начиная с менархе и заканчивая менопаузой - примерно двадцать пять - тридцать лет.

Женщины чикасо и крики на юге должны были удалиться в хижины, называемые "лунными домами", расположенные за пределами деревни. Если они не уединялись во время менструации, то это считалось преступлением наравне с убийством или прелюбодеянием. Если женщина оставалась в деревне во время месячных, она должна была отвечать за каждое несчастье, постигшее её соседей.

Прежде чем вернуться в свою деревню после каждого пребывания в хижине, женщина-крик должна была искупаться в глубокой проточной воде, даже если для этого ей приходилось ломать лёд, чтобы добраться до неё. Идя к воде, она должна была проходить с подветренной стороны от всех мужчин, и ей также было необходимо искупаться ниже по течению от любого мужчины, который случайно оказался в ручье.  

Охотники тщательно избегали любого контакта с менструирующей женщиной. В Вашингтоне мужья ламми верили, что менструальные запахи пристают к их телу и могут выдать во время преследования оленей. Во время менструации жена квинаулта должна была оставаться в своём доме в течение пяти дней, а если её муж в это время охотился, он уходил и разбивал лагерь в лесу. Если он видел менструирующую женщину, он должен был мыться и очищаться в течение десяти дней, прежде чем возобновить охоту.  

Во многих племенах не только успех на охоте, но и здоровье и сила мужчины зависели от осмотрительности его жены во время менструации. Считалось, что если женщина нисенан, племени проживавшего недалеко от долины Сакраменто в Калифорнии, коснётся или переступит через своего мужа во время месячных, его парализует. В Техасе команчи считали, что менструальная кровь сводит на нет мужскую силу, поэтому каждый месяц женщине приходилось на несколько дней покидать палатку своего мужа. Мужчины пайюты в Неваде никогда не приближались к менструальной хижине, поскольку считалось, что болезнь и смерть следуют за контактом с менструирующей женщиной.

Женщина-ассинибойн, 1904 год.

Мужей иногда заставляли подчиняться ограничениям каждый месяц вместе с жёнами. Это было особенно характерно для индейцев помо. Когда у замужней женщины-помо начинались месячные, она переходила на одну сторону жилища, и муж ухаживал за ней и кормил её. Полагая, что если другой мужчина прикоснётся к нему или заговорит с ним, это принесет несчастье, муж оставался дома в течение четырёх дней изоляции жены. На пятый день он умывался, прежде чем присоединиться к остальным жителям. Если мужчина-помо отправлялся с военным отрядом, а у его жены начиналась менструация, посылался гонец, чтобы сообщить об этом отряду, и воины немедленно отменяли поход. Считалось, что мужчина-папаго также ослаблен, пока у его жены менструация, и ему запрещалось присоединяться к военным отрядам в это время. По-видимому, некоторые женщины папаго, которые не хотели, чтобы их мужья уходили на войну, говорили им, что у них менструация.

Сексуальные отношения почти повсеместно запрещались во время менструации. Маргарет Мид в своём исследовании омаха обнаружила, что табу "никакого секса во время менструации" изначально было призвано защитить силу и мастерство мужчин" (Цит. по: Кэролин Найтхаммер. "Дочери Земли: жизнь и легенды индейских женщин"). 

"Никакого секса во время менструации" — это прямо как по Библии: "Если кто ляжет с женою во время болезни (кровоочищения) и откроет наготу её, то он обнажил истечение её, и она открыла течение кровей своих; оба они да будут истреблены из народа своего" (Лев.20:18). 

С тою же регулярностью, как луна "исчезает" с неба на три ночи, и женщины "выпадали" из социума. На время менструации женщины становились "неприкасаемыми", их обходили стороной, и сами они оказывались в положении "наедине с собой". А это очень интересное положение. Потому что только в этом положении у человека открываются т. наз. «двери восприятия». И тогда понятными становятся "неудобовразумительные" слова Кафки:

 

В принципе, это чем-то похоже на "Болдинскую осень" А. С. Пушкина. Вынужденно оказавшись в "самоизоляции", удалившись от людской суеты, он настроился на общение с Музой, и она "нашептала" ему на ушко много шедевральных стихов. Так и здесь: "мудрая рана" может способствовать прорыву в Бессознательное и стать источником женской силы.