Кувада.

Б. Малиновский говорит, что "кувада — одна из наиболее экстремальных форм утверждения отцовства". 

Не экстремальная форма существовала, например, в Древнем Риме. Напомним, что главой римской семьи был так называемый pater familias, самый старший представитель семьи мужского рода. Любой родившийся в семье ребёнок становился новым членом семьи только после того, как старший мужчина признавал его. По традиции, младенца клали возле ног отца семейства. Если он брал ребёнка на руки, у него появлялись сын, дочь, внук или внучка. Вот такая была у римлян форма утверждения отцовства — взять младенца на руки. Признанные дети римского гражданина помечались специальными амулетами: буллами мальчики и лунулами девочки. Это было нужно для того, чтобы любой прохожий мог без труда понять, каких детей можно бить и насиловать, а за каких засудят.

По одной из версий, которая была выдвинута в 1861 году И. Бахофеном, кувада зарождается во время перехода от матриархата к патриархату с целью утверждения отцом своих прав на ребёнка. Так как старая традиция была очень живучей, то, для того чтобы её преодолеть, отцам пришлось совершать обряды, делающие их как бы второй матерью по отношению к ребёнку.

По сути, Б. Малиновский подтверждает версию И. Бахофена. Когда мужчина ложится в постель и симулирует родовые схватки, он тем самым заявляет о своей сопричастности родам данного младенца. Месседж сего обряда вполне прозрачен и понятен. Муж как бы говорит: "я сопереживал, я сострадал жене в её родах, значит, я такой же родитель, как и роженица, и имею такие же права на ребёнка, как и мать". Соответственно, если муж по каким-либо причинам отказывался от ребёнка, он просто не ложился в постель и не "рожал"; типа, "я тут ни при делах". 

Кстати, подобные обычаи существовали и у белорусов, а также в Смоленской губернии ещё в XIX веке (Википедия). После этого совсем по-иному звучат слова Тараса Бульбы, обращённые к своему сыну: «Я тебя породил, я тебя и убью!».