«Центральный культурный миф западного патриархального строя».

Сандра М. Гилберт и Сьюзен Губар (авторы книги «Сумасшедшая на чердаке: писательница и литературное воображение в XIX веке») считают третью главу Книги Бытия, где описывается искушение Евы, «центральным культурным мифом западного патриархального строя».

Предпринятый Джоном Мильтоном поэтический пересказ истории грехопадения в эпической поэме «Потерянный рай» (1667) выглядит следующим образом (цит. по: Пер Факснельд. Инфернальный феминизм. — М.: Новое литературное обозрение, 2022):

"Дьявол, приняв обличье змея, подольщается к Еве, именуя её то «державной госпожой», то «царицей сего мира», то «богиней во плоти». Как отмечает К. А. Патридис, совокупность комплиментов, произносимых змеем, и похожих слов из уст самого рассказчика указывает на то, что Ева «пристрастно прислушивается к доводам Сатаны» и «отчасти впала в грех ещё до того, как съела запретный плод», так как у неё уже имелась «врождённая склонность к самоволию и самообожествлению». Авторитетный литературовед Нортроп Фрай более сочувственно замечает: «Он [Сатана] внушает ей понятие о её собственной индивидуальности, о том, что она — самостоятельная личность, а не просто привесок к Адаму или к Богу». Он задаёт ей риторический вопрос: «Ужель познанье столь гнусно?» А потом увещевает её: «Вкуси! В кругу богов — богиней стань, / Землёй не скованная». Ева пробует плод — и, как позже она сама рассказывает Адаму, «Тотчас к облакам / Взлетели мы; простёрлась подо мной / Поверхность необъятная Земли, / Являя величавый ряд картин». Как указывал Джон М. Стедман, это перекликается и со словами из Библии, которые толковалось как признание Сатаны в гордыне (Ис. 14: 13: «Взойду на небо, выше звёзд Божиих вознесу престол мой»), и с евангельским эпизодом (Мф. 4: 5–8; Лк. 4: 1–13), где дьявол возносит Христа на высокую гору, показывает ему все царства мира и предлагает владычество над ними. Кроме того, здесь иносказательно изображён и полёт ведьмы на шабаш. Иными словами, Ева отождествляется здесь и с самим Сатаной, и с ведьмами, и в придачу подвергается тому же искушению, что и Христос. Однако если Христос напрочь отверг дьявольские посулы, то Ева, конечно же, в итоге поддалась соблазну, а, насытившись запретными плодами, благодарит Люцифера: «Ты — наилучший вождь. / Когда б я за тобою не пошла, — / Осталась бы в незнанье. Ты открыл / Путь к мудрости». Бога же теперь она называет так: «Запретитель наш / Великий, заседающий в кругу / Крылатых соглядатаев своих». Потом Ева ненадолго задумывается: быть может, оставить новообретённое запретное знание при себе и не делиться с мужем? Она задаётся вопросом:
не поможет ли утаённое от мужа знанье
…возместить изъян,
Присущий женщине, чтоб закрепить любовь
Адама и сравняться с ним,
А может, кое в чем и превзойти?
Не зареклась бы! Низший никогда
Свободным не бывает!

То есть Ева, в интерпретации Д. Мильтона, не желает видеть Адама в рабстве невежества и "просвещает" его, делая ровней себе. 

Я, конечно, здесь не стану говорить о появлении самосознания, личности, индивидуальности, того сугубо человеческого "Я", которое отделяет людей от животных. Это слишком обширная и глубокая тема, и в двух словах тут ничего не скажешь. Однако я замечу, что весь этот набор сугубо человеческих качеств появился у Адама и Евы лишь после того, как они вкусили "запретный плод" и были извержены из рая.

Adam and Eve in the garden of Eden, Frank van Sloun (1879 - 1938)

На это косвенно указывает и сама Библия. В той же третьей главе Бытия (стих 7) говорится: "И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания". Как известно, животные не стыдятся своей наготы и не делают себе одежды. А среди людей не стыдятся наготы младенцы и умалишённые. Это значит, что изготовление одежд равнозначно обретению сознания. И это также значит, что в раю Адам и Ева находились в бессознательном состоянии. По крайней мере, до того как они вкусили "запретный плод".

Миф вообще (и библейский миф о грехопадении в частности) не вмещается в "прокрустово ложе" чёрно-белого логического мышления. Обо всём этом блестяще написано у А. Ф. Лосева в его "Диалектике мифа". Но, конечно, не всем дано взглянуть на миф глазами Лосева. Всегда имеется тенденция на упрощение взгляда, и предельно простая и понятная картина грехопадения выглядит так: раз Ева вкусила запретный плод, значит она умственно неполноценная и потому всегда должна находиться под мужской опекой. В этом-то и состоит «центральный культурный миф западного патриархального строя».