Эпименид Критский как "проводник" минойской традиции в древнегреческой философии.

А. В. Лебедев в статье "Теогония" Эпименида критского и происхождение орфико-пифагорейского учения о реинкарнации высказывает предположение о том, что "Диктейская и Идейская пещеры [на Крите] в архаическую эпоху функционировали как оракулы, а Эпименид служил штатным гадателем в пещере Зевса и предсказывал будущее на основании своих вещих снов".

И далее: "Предположение о том, что критские сакральные пещеры могли функционировать как оракулы, высказывалось историками и археологами (Chaniotis 2006). В древности критяне славились именно как самые искусные толкователи снов. В эллинистической Александрии 2 в. до н. э. безымянный толкователь снов следующим образом рекламировал своё искусство:

ἐνύπνια κρίνω, τοῦ θεοῦ πρόσταγμα ἔχων·
τύχ᾽ἀγαθᾶι· Κρής ἐστιν ὁ κρίνων τάδε.
Толкую сновидения по распоряжению бога,
В добрый час! Толкователь снов – критянин.

Указание на происхождение толкователя снов с Крита (подтверждаемое также дорийской формой ἀγαθᾶι) является гарантией достоверности толкований. Ссылка на «распоряжение» бога, то есть бога-целителя Сараписа, указывает на то, что гадатель имел официальный статус при храме, что он был назначен на эту должность, а не занимался частным бизнесом (Contra Renberg 2010: 650–651). Подобно тому, как александрийский критянин служил гадателем-снотолкователем при храме Сараписа, Эпименид мог служить жрецом-прорицателем в критской «пещере Зевса».

Пещера Зевса на Крите (Диктейская пещера)

Показательно, что критяне величали Эпименида «новым Куретом» (D.L.1.115). Этот прозвище означает боговдохновенного прорицателя. Идейские Дактили и Куреты обладали пророческим даром, греческая пословица «уста Куретов» (Κουρήτων στόμα) указывает на мантический дар. В то же время Куреты в мифе неразрывно связаны с Диктейской или Идейской пещерой."

Конечно, Зевс на Крите контаминируется с образом Минотавра в подземном лабиринте. Однозначно, на Крите он был быкоголовым богозверем, ведущим своё происхождение из святилищ Чатал-Хююка и ещё дальше – из пещер верхнего палеолита. Надо полагать, что бычков на Крите было столько же, сколько пещер, и бычок по имени Зевс был одним из них. Причём, это индоевропейское имя свидетельствует о том, что так его называли греки, а его подлинное крито-минойское имя нам неизвестно. Вполне возможно, оно было табуировано.

Интересно замечание А. В. Лебедева о том, что пещеры на Крите могли использоваться для терапевтических инкубаций: 

"Прямых свидетельств о том, что сакральные критские пещеры (или некоторые из них) служили для терапевтических инкубаций, наподобие святилищ Асклепия, не сохранилось, но это может быть случайностью. Археологические находки в пещерах, такие как как статуэтки и фигурки человеческих тел, могли бы быть интерпретированы как вотивные приношения (ἀναθήματα) в благодарность за выздоровление, подобные новогреческим τάματα (серебряные пластинки с изображением исцелённого органа), которые вешают под целительной иконой в церкви".

Но самое интересное в статье А. В. Лебедева является то, что матриархальные представления о Ночи как первоначале, о космогоническом яйце, реинкарнации душ и др. были заимствованы орфиками у Эпименида, который опирался на местную критскую традицию, возможно, восходящую к позднеминойскому времени. Его «Теогония» была наиболее вероятным источником «Орфеевой» теогонии и орфико-пифагорейского учения о бессмертии души и реинкарнации. 

"Происхождение мира, согласно «Теогонии» Эпименида, известно только в прозаическом пересказе неоплатоника Дамаския, который опирается на «Историю теологии» перипатетика Евдема. В качестве двух «первых начал» Эпименид признаёт Аэр (Туман) и Ночь, от них рождается Тартар, от них (всех?) – пара Титанов, от совокупления которых рождается космогоническое яйцо, из яйца – новое поколение богов. По-видимому, Эпименид следует местной критской традиции, по которой Титаны – положительные, а не отрицательные персонажи, как у Гесиода. 

Важнейшее свидетельство о генетической связи мистериальных обрядов орфического толка с Критом, а именно с культами Идейской пещеры, мы находим в известном фрагменте «Критян» Еврипида, где хор «мистов Идейского Зевса» поёт, обращаясь к Миносу (перед этим упоминается, что процессия мистов приходит из кипарисового храма):

‘Я веду святую жизнь с тех пор, как стал посвящённым в таинства Зевса Идейского и ночебродного грома Загрея свершив сыроедные пиршества, и воздев к небу факелы Горной Матери вместе с Куретами, я был освящён и наречён «вакхом». Облачённый во всё белое, я избегаю рожденья смертных и гробов, не приближаясь… и остерегаюсь поедания живой пищи’.

И А. В. Лебедев так толкует сей фрагмент:

"Загрей – alias Орфического, хтонического Диониса (сына Персефоны, а не Семелы), растерзанного Титанами в акте, ставшем мифическим прообразом ритуала омофагии. «Мистами и Вакхами» называли себя обладатели эсхатологических амулетов на золотых пластинках из погребений, посвящённые в «таинства Орфея». В загробных странствиях души согласно золотым пластинкам «белый кипарис» – указатель, рядом с которым протекают источники Леты и Мнемосины. Вегетарианство в 5 в. до н. э. однозначно ассоциировалось с «Орфеевыми обрядами» и предполагает веру в реинкарнацию душ. «Избегание рожденья и гробов», вероятно, имеет не (только) узкое значение табу, запрещавшего контакт с роженицами и покойниками, но и эсхатологический смысл: поднявшийся на высшую ступень посвящения, ставший «вакхом» тем самым вырывался из круга рождения и смерти, то есть из круга реинкарнации, и отправлялся в рай. «Белые одежды» по всей вероятности не просто белые по цвету, а льняные. Геродот считал запрет хоронить в шерстяной одежде специфической чертой «Орфеевых и Вакхических обрядов», которые «на самом деле – Египетские и Пифагоровы» . Уже Эрвин Роде и Джейн Харрисон не без основания видели в этом фрагменте свидетельство об орфических инициациях, связанных с Идейской пещерой".

Ну да, об архаических "корнях" орфизма мне доводилось читать неоднократно. Равно как и о матриархальных "корнях" пифагорейства (См., напр., Пифагорейство как продолжение золотого века матриархата). Связи и того, и другого с Критом вполне понятны. Уже Платон восхищался Критом за его культурный консерватизм: Крит – закрытое общество, которое сохраняет наилучшие «переданные от отцов» законы и обычаи как раз потому, что не подвержено никаким влияниям извне.

И ещё любопытна связь Гераклита "Тёмного" с матриархальной философией:

"У Гераклита космический бог времени Эон играет в петтейю – игру аналогичную новогреческой тавли (нарды), в которой фишки на доске перемещались по броскам игральных костей. Эон играет судьбами богов и людей, которые поочерёдно и до бесконечности обмениваются ролями так же, как чёрные и белые фишки на доске при игре в «города» (πόλεις παίζειν). Подобно тому, как белые и чёрные фишки (πεσσοί) меняются местами на доске, символизирующей поле битвы, так боги и люди меняются ролями в вечном чередовании на пути «туда и обратно» между небом и землёй: проигравшие становятся смертными и рабами, выигравшие – бессмертными и свободными (фр. 32–33 Leb., 153–154 Leb.).

Гераклит не верил в классическую реинкарнацию. Тем не менее эсхатологическое учение Гераклита о судьбе душ имеет определённое сходство с орфизмом и пифагореизмом. Гераклит учил о циклическом чередовании жизни и смерти, аналогичном чередованию сна и бодрствования (фр.75 Leb = 26 DK). Кроме того, хотя Гераклит и не признавал реинкарнации, он учил о трансмиграции душ. Будучи неразрывной частью космического процесса изменения, парообразная душа вовлечена в цикл взаимопревращения четырёх стихий, вечный круговорот рождения и смерти на пути «туда и обратно», подобный бегу на стадионе. В одном фрагменте Гераклит высказывает парадоксальную идею (известную Платону и пифагорейцам) о том, что земная жизнь есть сон души, а смерть – её пробуждение".