Светлана Игоревна Рыжакова в статье "ОДЕРЖИМОСТЬ, СЛУЖЕНИЕ, ЛИЦЕДЕЙСТВО: О ГРАНИЦАХ КУЛЬТОВОГО И ХУДОЖЕСТВЕННОГО В ТРАДИЦИЯХ КОЛАМ (ДАЙВА-НЕМА) ЮЖНОЙ КАННАДЫ И КАЛИЯТТАМ (ТЕЙЯМ) СЕВЕРНОЙ КЕРАЛЫ (ИНДИЯ)" рассказывает о практиках контролируемой одержимости. Ярчайшим примером художественно оформленной контролируемой одержимости являются традиции колам и тейям ареала Тулунаду.
Тулунаду — это область в Южной Индии, зона распространения языка тулу и этнического сообщества тулува. Язык тулу, по-видимому, один из самых ранних выделившихся из общего южно-дравидийского ствола, но дольше прочих существовавший в устном виде и сохранивший богатейший фольклор. Тулува отличаются разнообразием типов почитаемых богов, а также наличием обожествлённых предков и героев. Эпические повествования, тексты в жанре пааддана — мифологические и легендарные истории, представляющие биографии местных богов и героев, до сих пор бытуют в живой передаче и актуализируются в обрядах. Женщины памбада являются главными знатоками и исполнителями эпических историй — пааддана.
Особую известность получили местные гонки на буйволах по полям после сбора урожая — камбала,
традиция почитания богов и духов в обличие змей — нагапуджа, повседневное «кормление» змей, а также великолепный музыкальный костюмированный театр якшагана.
Большинство тулува практикуют алиясантана — систему наследования по женской линии при смешанном счете родства, сочетающем женскую и мужскую линии. На практике это означает, что хозяевами домовладения оказываются мужчины, а передаётся имущество от дяди к племяннику — сыну его сестры, которая является хозяйкой дома. В семьях тулува возможны разводы и повторные браки как у мужчин, так и у женщин. Главный институт семей бантов (землевладельцев) Тулунаду — гутту, наследственный дом, передаваемый по женской линии, с его молельной комнатой, сохраняемой традиционной утварью и рядом священных культовых предметов.
Отличительной особенностью местной религиозной культуры оказывается её отчётливая двуступенчатость. Здесь почитают общеиндуистских (эпических, пуранических, их называют здесь также «агамическими») богов, именуемых дева, и собственных, называемых бхута и / или дайва, а в Северном Малабаре также тейям, чётко отличаемых от первых и в английской литературе обозначенных как folk gods и devils. Храмы первых открыты постоянно, им совершают пуджи, но с ними не вступают в личные и глубокие отношения; считается, что просить их о чём-то бесполезно, они довольно далеки и абстрактны. Святилища вторых (каву, или тейяккаву) варьируют от простейших камней под деревьями и домашних святилищ (скульптуры, помещённые на подвешенные доски или подставки) до небольших хижин, или домиков без окон. Каву, как правило, почти всё время закрыты и открываются только в определённое время для совершения обрядов — периодически, но не слишком часто, примерно раз или два раза в году.
Боги обитают и в домах людей, для чего в домохозяйствах состоятельных бантов устраивают особые закутки или небольшие комнаты. В Керале даже брахманы намбудири со временем подключились к обычаю проведения тейямов: начали контролировать ход обряда и обзавелись собственными тейямами, которые почитаются исключительно в их домохозяйствах. Приходящие перформеры во время ритуала входят в их дома, что совершенно исключается и просто немыслимо в любое другое время.
Локальность, принадлежность к данной территории — чрезвычайно существенная черта дайвов, поэтому всякая продажа дома и земли для семьи или другого сообщества означает и продажу тех божеств, с которыми они связаны. Так, Балан Намбьяр подчёркивает, что дайвы — это «земные боги», они обитают не «на небесах», а здесь, на этой земле, среди своих почитателей, среди людей. Это герои прошлого, существа разного происхождения и облика, обожествлённые предки.
Каждое местное божество имеет своё главное — изначальное, «корневое», «родное гнездо» — святилище, аладе, муластханам, остальные же считаются дополнительными и обычно связываются с событиями в его земной жизни. Как правило, это почти пустое помещение, там могут находиться меч и щит божества, иногда трон, маска, гагара (на языке тулу; на малаялам — чиламбу) — массивные ножные браслеты, которые надевает исполнитель во время представления.
 |
| Ножные браслеты тейяма. Калияттам в Аликуре, Керала. Фото С. Рыжаковой, 2015 г. |
Божества бывают «вегетарианцы» и «мясоеды»: в первом случае им предлагают только зерновую пищу, фрукты и сладости, во втором совершаются кровавые жертвоприношения. Иногда охваченные духом божества исполнители культа в ходе ритуала откусывают головы живым петухам и пьют кровь, имитируя действия самого божества.
Важная особенность как дайвов, так и тейямов — их онтологическая промежуточность, принадлежность одновременно миру животных, людей, богов. Панджурли имеет облик свиньи или вепря. Многие божества могут проявляться в виде как животного, так и человека или даже предмета. Почти все тейямы и некоторые дайвы обладают определённой андрогинностью; даже если это «мужские» божества, они содержат долю «женственности», наделены женскими частями тела.
В центре обряда почитания дайвов / тейямов лежит одержимость духом божества или обожествлённого героя. Согласно местной традиции, эта одержимость в совокупности с техникой костюмированного представления чётко закреплена за несколькими небольшими сообществами. Их условно можно сравнить с парком «лицензионных такси», в которые «садятся» божества для «продвижения» по земному пространству, по миру людей.
Практики контролируемой одержимости, художественно оформленные и санкционированные в рамках определённых культов, хорошо известны в Индии. Однако довольно редко встречается модель, на равных сочетающая одержимость духами или божествами, культовое служение им (что иногда интерпретируется как форма севы или пуджи) и устроение театрализованного представления, в котором разыгрываются истории этих божеств.
Люди, подвергающиеся одержимости, перформеры [1] , при этом не являются жрецами данных культов, а часто — как ни иронично это звучит — даже не имеют права входить в святилища тех божеств, которые в них вселяются. Причиной тому их низкий социальный статус и культовая «нечистота». Однако именно они занимаются трансформацией своей одержимости в определённую музыкальную, танцевальную, драматическую форму, они принимают в своё тело дух почитаемого божества, они осуществляют контакт между людьми и богами, через них боги пророчествуют, решают споры, исцеляют больных. Для этого нужны своеобразные обряды «бракосочетания» перформера и соответствующего божества, что маркируется браслетом на левой руке и кольцами, которые перформеры носят на средних пальцах ступней. Получается, что перформеры-медиумы выступают как своего рода «жёны» божества, вне зависимости от «пола» самого божества. Здесь видны шаманские корни практик контролируемой. Примечательно, что слово тейям на языке малаялам происходит от санскритского дайвам (‘бог, божество’, ‘священное’, ‘пророчество’) и означает как почитаемое божество, так и перформера, того, в которого воплощается дух божества, а иногда и все обрядовое действо. Это напоминает хлыстовский обычай почитания живых "христов" и "богородиц".
Состоятельные люди (часто, хотя необязательно, из числа брахманов, джайнов, бантов Дакшина Каннада или наяры в Северном Малабаре) выделяют материальные средства, несут расходы. При этом проводят обряд взвешивания подношений, когда на огромные весы садятся люди-дарители и кладутся мешки с рисом и прочее: вес тела дарителя должен сравняться с весом его дара.
 |
| Обряд взвешивания даров и тела жертвователя. |
В данном отношении, индийский ритуал колам можно сравнить с практиками потлачей индейцев Северной Америки. Но, может быть, и на древнем Крите состоятельные люди несли главные расходы для устройства таврокатапсий и других зрелищных ритуалов?
Малабарские ритуалы напоминают "дворцовые" ритуалы минойского Крита ещё и тем, что происходит предварительное накопление провизии, провианта, продовольствия. Готовят связки бетелевых орехов, бананов, незрелых соцветий арековой пальмы, флаги, запасают масло и делают глиняные плошки — светильники, они называются хилал на языке тулу и джитиге на малаялам Северного Малабара. Можно образно сравнить колам со своего рода «пятном» в пространстве года, где в центре происходит «сгущение», но иррадиация которого довольно широка, и её следы можно обнаружить как до, так и после самого действа.
На пространстве будущего колам устраивают петушиные бои.
Колам — сложный ритуал, в котором сочетаются театрализованный «спектакль» с индивидуальным трансом, обсуждением и разрешением насущных проблем и обрядами служения богам — по времени варьирует от 15 минут до пяти-шести суток, а по количеству участников может объединять от нескольких человек одной семьи и связанных с ней перформеров до сотен жителей определённой местности, одной или нескольких деревень. Колам Тулунаду длится обычно не более двух суток; калияттам — от двух до пяти и более суток, хотя наибольшая активность достигается в третий и четвёртый дни, и особенно важна ночь между ними. Представление собственно тейяма — это часть, происходящая глубокой ночью и под утро, от двух часов ночи до шести утра.
Трансформация личности — человеческой в божественную, конечной в извечную, телесной в бесплотную — самый существенный и таинственный здесь момент. Текучая, словно «жидкая» природа священного отражается в «пограничном» характере божеств — их природы, их места обитания, облика. Перформер после повязывания красной повязки на голову преображается. Всё вокруг (музыка, темп действия, предметы) помогает ему преобразиться. Все участники должны санкционировать это преображение. На время обряда перформер полностью теряет свою предыдущую идентичность и становится словно проводником божества, его «ездовым животным», действует как воплощённое божество, выполняя функции врача, советчика, судьи, предсказателя.
 |
| Даянанда Г. Катхалсар, перформер из касты памбада. |
Около трёх-четырёх часов утра наступает самая торжественная часть всего обряда, его кульминация. В колам это облачение перформера в декорацию ани, в калияттам — собственно представление тейям. И то и другое — явление божества собравшимся в своём максимальном, проявленном облике. Это событие встречи и общения божества и людей. Считается, что само божество посредством перформера совершает движения, танцует, обходит святыню. Перформер, находясь в трансе, совершает действия без слов. Он может пронизывать части своего тела копьём, брать в рот горящие угли и выплёвывать их, держать горящий сосуд в руках, ходить по углям. Затем он садится на стул или встаёт в декорации-ани перед собравшимися, ему дают атрибуты (обычно меч, щит, копье, колокол и т.п.).
 |
| Встреча персонифицированного божества и устроителей обряда. |
Божество спрашивает, зачем его призвали, и получает ответы. Обещая помогать и поддерживать, божество наставляет, иногда требует признания ошибок, искупительной жертвы. Иногда подобное общение похоже на судебное разбирательство. Происходит экзорцизм: приводят людей, охваченных духом болезни, т.е. тоже одержимых и не способных справиться с этим. Божество в теле перформера врачует их.
 |
| Беседуют и советуются с тейямом. Калияттам в Аликуре, Керала. |
Главный смысл обряда колам / калияттам заключается в объединении усилий всех жителей определённой территории, в накоплении и перераспределении ресурсов и установлении гармонии. В ходе обряда обычные принятые границы стираются, и выстраивается пространство тотального общения. Это закладывает основание для брачных связей и другого типа отношений (родственных, культовых, межкастовых) людей. Показательно, что мусульмане и христиане тоже включаются в систему колам и калияттам и иногда даже по завершении действа по обычаю первыми получают освященную пищу, прасад.
 |
| Рисунок с изображением обряда колам в украшении городских стен |
[1] В Северном Малабаре их называют колакарран — ‘люди, принимающие облик богов’.
Комментариев нет:
Отправить комментарий