М. А. Энгельгардт о мире в архаическом мире.

"Натуралисты говорят, что детёныши обезьян отличаются кротким, мягким, незлобивым характером;

только с возрастом является злость, и безобидное существо превращается в опасного зверя.

Эти черты характера находятся в связи с физическим устройством: череп детёныша гориллы, напр., поражает своим «благородным» характером; только с возрастом развиваются огромные костяные бугры и гребни для прикрепления мускулов, выпячиваются челюсти, — словом, голова принимает обезьяний характер, лицо превращается в морду.

Биология показала, что история развития индивидуума повторяет историю развития всего типа; ранние стадии развития данного организма обнаруживают перед нами черты, которыми обладали его взрослые предки.

Так и в данном случае: физические и моральные черты детёныша человекообразных обезьян дают нам возможность судить о характере нашего предка третичной эпохи, так как он (или очень близкая к нему форма) был и
их предком. Он питался почти исключительно растительной пищей (быть может и мелкими животными: червями, улитками, ракушками и пр.); он обладал кротким, мягким, незлобивым нравом; ему были чужды злость, коварство, жестокость. Даже современным человекообразным обезьянам чужды систематическая война между собою, поедание себе подобных, детоубийство и т. п. чисто человеческие черты; тем более они были чужды нашему третичному предку.

В этом убеждает нас — кроме вышеприведённых анатомических и биологических свидетельств — и теоретическое рассуждение. Не обладая клыками, силой, ловкостью, проворством современных обезьян, не додумавшись ещё до изобретения оружия, ловушек, силков и проч., наш третичный предок был окружён хищниками, более страшными, чем нынешние львы и тигры.

При таких условиях ого могли спасти от конечного истребления только относительная смышлёность, помогавшая ему укрываться от врагов, а главное — общественность, симпатия к себе подобным, доходившая

до полного самоотвержения, полного «альтруизма».

Такими соображениями Шарль Летурно объясняет первобытную солидарность, характерную черту первобытного клана-племени.
Отсутствие принудительной организации, безусловное равенство, общность имущества, взаимопомощь, доходящая до полного самоотвержения, характеризуют эту стадию развития человечества, следы и остатки которой замечаются решительно у всех племён и наций.

Эту первобытную солидарность Летурно объясняет беспомощностью дикаря: «первобытный человек так ещё немощен, так безоружен перед лицом подстерегающих его врагов, перед лицом осаждающих его со всех сторон
опасностей! Всё наталкивает его на необходимость общения с себе подобными».

Но он был ещё безоружнее, ещё немощнее въ более раннюю стадию, когда арсенал его был скуднее, а враги опаснее и злее; такк что соображения Летурно с ещё большим правом можно применить к до-племенной стадии развитая человечества.

Впрочем, отсутствие войны в эту древнейшую эпоху общественного развития, когда люди ещё не обособились в организованные племена и кланы, а жили семьями на манер современных бушменов или веддахов,—отсутствие войны в эту эпоху легко доказать более прямыми свидетельствами.

Именно, самый факт существования республиканского клана - племени с общностью имуществ и практическим, на деле, осуществлением принципов братства и равенства, — самая универсальность этой общественной формы, пережитой, как показали Морган, Летурно и друг., всем человечеством, — свидетельствует о том, что в ещё более древнюю, до-клановую эпоху войны не было вовсе, и быть не могло."