Чатал-Хююк в Старой Европе.

Adam N. Crnobrnja в статье "Групповые идентичности в позднем неолите Центральных Балкан" жалуется на то, что "в Сербии ни одно поздненеолитическое поселение не было исследовано полностью или, по крайней мере, в значительной степени". "Ограничивающим фактором часто было отсутствие финансирования, поэтому исследования носили зондовый характер, и поэтому были раскопаны относительно небольшие площади". "Данные о распределении, размере и хронологии памятников Винча в Сербии очень скудны и предварительны". Автор говорит, что приятным исключением из общего правила являются раскопки в местечке под названием Црквине. Нам доступен план поселения, который позволяет понять социальные отношения внутри сообщества в гораздо большей степени.

Црквине расположено недалеко от деревни Стублине, примерно в 40 км к юго-западу от Белграда. Площадь неолитического поселения 12 000 м2, около 70% всей площади поселения обследовано с помощью геомагнитного картирования. Керамический материал из деревни соотносится с фазой Vinča D–2 (датируется 4650/4600 г. до н. э. Предполагаемая максимальная численность населения деревни немного более 2000 жителей. На территории, охваченной геомагнитным картированием, можно предположить, что 219 аномалий представляют остатки домов. Дома в поселении были построены плотно упакованными рядами. Расстояния между домами в рядах небольшие, в среднем около 2 м (варьируется от 1 до 3,5 м).

Предполагаемое расположение домов в поселении в Црквине-Стублине согласно магнитометрическим показаниям.

Adam N. Crnobrnja задаётся вопросом: как могли себя чувствовать люди, живущие в поселении, подобном поселению в Црквине? Пространства вокруг домов были настолько малы, что жильцы фактически не могли провести ни минуты вне дома, не встретившись со своими соседями, и они вероятно могли слышать их голоса всё время, когда они бодрствовали. Деятельность, которую можно было осуществлять вокруг домов, также была ограничена из-за небольшого расстояния между ними, поэтому открытые пространства между домами, небольшие «квадраты», от 500 до 1200 м2, оставались единственными подходящими местами. 

Открытые площадки (квадраты), окруженные группами домов.

Эти открытые площадки напоминают мне внутренние дворы на территории крито-минойских "дворцов". Принципы — одни и те же. "Дворцы" — это те же деревни, то есть они органически выросли из деревень и сохранили деревенскую структуру застройки.

Далее Adam N. Crnobrnja пишет: "Я исходил из предположения, что каждый дом, т. е. каждая группа домов, должен был иметь свободный и рациональный доступ к входу и выходу из поселения. Поскольку все сельскохозяйственные земли находились за пределами поселения, а источники располагались вблизи ручьёв по его окраинам, это были маршруты, которые большинству жителей приходилось использовать много раз каждый день. Чтобы ежедневно проходить эти маршруты без помех, жители каждой группы домов должны были проходить через общественные территории некоторых других групп несколько раз в день. Это говорит о том, что ни одна группа не могла бы претендовать даже на «свою» общественную территорию, поскольку им приходилось делить её с людьми из других частей поселения. Всё это приводит к выводу, что все открытые пространства в поселении, так называемые «площади», были более или менее общественными и коммунальными, а следовательно, принадлежали всему поселению. Такая ситуация возможна в поселениях, в которых существует сильное чувство принадлежности к сообществу на уровне поселения, чувство важности сообщества на этом уровне, что требует жертвы части индивидуальной и семейной идентичности для выживания и процветания более широкого сообщества".

Ба-а-а! - подумал я. - Да ведь это же Чатал-Хююк! В Старой Европе всё то же самое, что было в Чатал-Хююке! Правда, там люди "кучковались" ещё сильнее, и буквально ходили по крышам жилищ других людей. В такой ситуации не то что о частной, но даже о личной собственности говорить затруднительно. Это была одна большая "коммуна-общежитие" типа муравейника.

Если не было доминирования в пределах одной деревни, то, естественно, его не было и на междеревенском уровне. Чепмен подчёркивает, что: «Независимо от того, насколько велики деревни, независимо от того, насколько сложны сети обмена и альянсов, объединяющие эти сообщества, независимо от того, насколько велики различия в общественных или индивидуальных престижных товарах между ними, нет никаких доказательств политического доминирования на уровне деревни в балканском неолите и медном веке. Вместо этого есть свидетельства тесных структурных и функциональных связей между родительскими сообществами и разбросанными фермерскими усадьбами и между поселениями сходных размеров».

Как видим, в балканском неолите и медном веке никакого патриархата даже в помине нет. Общества имеют семейно-родовые, гетерархические структуры.