тибето-космогоническое

На "крыше мира".

Для большинства тибето-бирманских мифов, общих для всех народов, характерно представление о творении мира Великой Матерью. Так, народ качина в Бирме описывает творение мира как откладывание женским духом гигантского яйца на земле. У тибетцев первые люди также появляются из яйца, у которого не было ни рук, ни ног, ни головы, однако оно могло двигаться, а также летать без крыльев и говорить, не имея рта [1]. Кроме того, широко было распространено представление о том, что всё живое ведёт своё происхождение из утробы (рум), и этим же термином — рум — в тибетском языке называлась могила. В великой утробе мира содержатся и Небеса и Преисподняя, и люди и духи.

 -----------------------------------------------------------------------------------------

[1] Удивительная параллель с мифом об андрогинах, который записал Платон в диалоге «Пир» со слов Диотимы.  

Про "анелигинию".

А. Дугин обращает внимание на то, что "в тюркском эпосе весьма распространена фигура девы-воительницы <...> На первый взгляд, фигуры тюркских дев-воительниц должны были бы свидетельствовать о гинекократии и распространении типов амазонок, то есть о пережитках матриархата. <...> Но впечатление о гинекократическом восстании является поверхностным, поскольку здесь мы имеем дело, напротив, с торжеством туранского патриархата, трансформирующего женское начало в начало воинское". Дугин определяет это явление как анелигинию, характеризующую сущность индоевропейских кочевых обществ, где отношения между полами в условиях жёсткого патриархата, тем не менее, несколько выравниваются через фигуру женщины-соратницы, участвующей в единой военной экзистенции своего племени наравне с мужчиной, а также защищающей свой лагерь от возможных противников тогда, когда мужчины племени отправляются в поход.

Я сразу вспомнил про вьетнамок во время войны в Индокитае 1955-1975 гг.

Может быть, тюркские женщины были "боевыми подругами" своих мужей? А как насчёт жён сарматов? Вопрос, конечно, интересный...

Однако, здесь возникает и контрвопрос: а война в Индокитае, и вообще война — это норма или аномалия человеческого общества? Имеется ли хотя бы один пример общества, которое находилось бы в состоянии перманентной войны на протяжении нескольких поколений и при этом успешно развивалось, приумножая свой демографический и культурный потенциал? Ну, вот была Столетняя война, однако же англичане не резали французов сто лет подряд, - там, между резнёй, были продолжительные периоды мира. Ну да, было Великое переселение народов, но в конце-то концов все народы обосновались на новых местах и стали вести мирный образ жизни. Готы переселялись семьями, родами, и рядом с мужчинами шли их жёны... Впрочем, готы заплатили самую высокую цену за своё переселение, "погибоша аки обре".

Не верю я в "анелигинию" Дугина. Мужчины именно потому играют в "солдатиков", что их женщины — их матери, жёны и сёстры — занимаются домашним хозяйством, рожают и воспитывают детей. Тут можно вспомнить про "дома холостяков" в архаических обществах и про Петра I с его "потешными полками". А что было бы, если б и женщины вели себя, как Пётр и его собутыльники на "всепьянейших соборах"? Что стало бы, если б женщины, по примеру Петра стали пить, "пока в жопе закипить"?

Насколько я знаю, тюрки всегда имели крепкий женский "тыл". Умная супруга Чингис-хана и добродетельная мать четырёх ханов (Джучи, Чагатай, Угедей, Толуй), Бортэ никогда не обладала формальной властью в государстве чингизидов, но в правление внука, Хубилая, основателя китайской династии Юань, получила императорский титул и храмовое имя Гуань-сян, а при правнуке Хубилая — Гуань-сян-и-шэн ( императрица, заботившаяся об императоре и наставлявшая его). Чингис-хан вёл свои бесконечные войны, а его старшая супруга вела немалое хозяйство, воспитывала пятерых детей, потом ещё множество внуков и внучек. А что было бы, если б она "моталась" с супругом, в качестве его "боевой подруги", по всем степям Евразии, с копьём наперевес? 

Мать-олениха (лосиха) в шаманском посвящении.

А. Ф. Анисимов в своей монографии "Религия эвенков в историко-генетическом изучении и проблемы происхождения первобытных верований" (М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1958) рассказывает о шаманском посвящении (на примере сибирского народа эвенков, принадлежащего к тунгусо-маньчжурской ветви алтайской группы):

"Когда старый шаман умирает, его звериный двойник (харги) отправляется в низовья реки и сообщает первопредку-медведю (манги) об этом событии. Тогда манги приказывает одному из духов ранее умерших шаманов идти в селенье живых и найти там подходящего юношу или девушку для того, чтобы воплотиться. Отыскав кандидата, дух нападает на него и приглашает или заставляет стать шаманом. Так для избранного начинается период испытаний. Это называется «шаманская болезнь». Молодой человек или девушка перестают работать, убегают в лес, ничего не едят, ведут себя аномально с точки зрения всех установок племени. Эвенки считают, что душа (хэян) этого человека вместе с духом старого шамана начинает своё путе­шествие по горам предков, пока они не достигают изначального центра — Первогоры или Горы Мира.

Там, у подножья шаманского дерева, в окружении звериных рогатых духов лежит великая Зверо-мать, чаще всего описываемая как мать-олениха. Дух посвящаемого входит в Зверо-мать, и та его рождает в виде четвероногого зверя, рыбы или птицы, изредка — в форме человека. Это зависит от тотемной структуры рода, к которому принадлежит шаман.

Когда мать-олениха рождает нового шамана в зверином виде, гора превращается в дом, мать-олениха в старуху, духи — в человеческие фигуры. Все они расчленяют будущего шамана на части, вываривают его кости, закаляют их на огне, куют их и собирают в новую антропоморфную форму.

После этого собранный заново шаман вместе с полученными от Зверо-матери духами-помощниками и зверями-помощниками возвращается к своему племени и там торжественно посвящается в шаманы. С этого момента он становится осью всего племени или иной группы".

А. Дугин комментирует: "Согласно тунгусам, в эпоху «золотого века» люди, звери и духи представляли собой единый вид. Представители этого вида были протосуществами, способными менять образ по желанию: они были то людьми, то животными, то духами. Но в какой-то момент произошла внезапная и фундаментальная первокатастрофа. Кого она застигла в форме людей, остались людьми, кого в форме животных — животными, кого в форме духов — духами. Так три рода разделились, и идентичность стала фатальной.

Но... для того, чтобы стать шаманом племени (а это образцовый нормативный тип архаической антропологии), необходимо пройти инициацию и возвратиться к изначальному, докатастрофическому способу существования. Поэтому посвящаемый в шаманы проделывает (в трансе, ритуале, сновидении, экстатическом выходе за свои пределы, в состоянии одержимости) путешествие назад по реке времени, против течения с целью достигнуть истоков. У истоков посвящаемый шаман встречает Великую Мать «Лосиху», которая лежит под деревом, на чьих ветках пребывают духи-птицы-души людей. Мать «Лосиха» рождает шамана заново, но уже в виде протосущества. Духи и звери варят, расчленяют и заново собирают шамана. После чего он возвращается обратно к людям, но уже в новом качестве: ему даются два помощника — дух и зверь. То есть его идентичность утраивается, теперь она имеет человеческое, животное и духовное измерения. Отныне шаман способен исцелять болезни, бороться с враждебными духами, осуществлять ритуалы и обряды, помогать в доставке новых душ в племя и сопровождать покойников в страну предков. Шаман есть совершенный человек, объединяющий в себе зверя, человека и духа. Здесь для нас важно, что совершенный человек мыслится не просто как максимум человеческого, но и как интеграция звериного и духовного (божественного). Это объясняет наличие в божествах самых разных народов звериных черт".

Образы архаичного матриархального наследия.

А. Дугин в своей монографии "Индоевропейское наследие и следы Великой Матери" (М.: Академический проект, 2018. С. 96-100) сообщает следующее:

"В пантеоне древних тюрок имелась богиня Умай. Часто она представлялась в виде птицы, что отсылает нас к скифской культуре, где образы женоподобных птиц являются широко распространённым сюжетом в украшениях и орнаментах. Эта фигура крылатой женщины или полуженщины-полуптицы характерна для иранской мифологии (фраварти), а также для германцев (валькирии). Этот образ распространён и среди славян (женские птичьи существа — Алконост, Сирин, Стратим или Страфиль, Жар-птица и т. д.).

Жар-птица

В иранской мифологии есть предание о волшебной птице Хумай/ Хумаюн. Авестийский термин происходит, вероятно, из древнеиранского прилагательного humaia, «благой», «царственный», «благородный», «волшебный»», «чудесный». 

С образом Умай связана чрезвычайно популярная легенда о творении мира водоплавающей птицей, также имеющая иранское происхождение, но широко распространённая у разных народов Евразии — от тюрок и финно-угров до славян. Об одной версии богини-лебедя — карачаевской Умай-бийче археолог С.Г. Скобелев пишет:

Древние предки тюркоязычных народов почитали лебедя-птицу, которая может передвигаться и по земле, и по воде, и по воздуху. У них был миф, согласно которому в первые дни творения не было ничего, кроме воды, на поверхности которой плавала лебедь. Потом она нырнула и достала со дна мирового океана землю, которая стала разрастаться и на ней появились горы, реки, растения и животные. Поэтому тюрки почитали Умай как родительницу мира (по другому варианту мифа, мир первоначально представлял собой яйцо, снесённое лебедью — Умай). С течением времени Умай-бийче стала представляться в образе прекрасной женщины с золотыми крыльями, иногда спускающейся к людям с неба, а почитать её стали в качестве богини — покровительницы материнства [1]. В X веке н. э., когда балкарцы и карачаевцы — аланы — приняли христианство, образ Умай-бийче стал сливаться с образом Девы Марии, матери Иисуса Христа, но так и не слился до конца. Поэтому в карачаево-балкарской мифологии остались две богини материнства — Умай и Дева Мария, которую стали именовать Байрым-бийче [2].

Непременная принадлежность Умай — небольшая чашечка, где в освящённом молоке помещались души детей. Во время болезни ребёнка из такой чашечки производили обрядовое кормление Умай. Эти обычаи напрямую происходят от общетюркского представления о ритуальной роли чаши, часто сопровождавшей изображения людей древнетюркского времени. Истоки данных представлений своими корнями уходят в скифское время, где, судя по сочинениям Геродота, чаша почиталась, как имевшая небесное происхождение. 

В некоторых мифологических сюжетах в контексте классического для туранского культурного крута отождествления месяца с мужским началом, а солнца — с женским (что Л. Фробениус выделял как мифологическую доминанту евразийских мифов), Умай носит солярные черты, именуется «Сары Кыз», «Жёлтой Девой» и изображается с шестьюдесятью золотыми косами (солнечными лучами)".

Дугин говорит, что образ богини Умай перешёл к кочевникам-тюркам от более древних индоевропейских (арийских) кочевников Турана. 

Но, добавлю я от себя, индоевропейцы явились лишь "переносчиками" образа, а сам образ имеет ещё более древние корни. 

Мы находим этот образ в до-индоевропейской Старой Европе, на Ближнем Востоке и далее, вплоть до долины реки Инд.

5600-5100 BC

Кстати, образ Св. Духа в виде голубки (не голубя, а именно - голубки , греч. peristera) имеет всё те же архаичные матриархальные корни (см. Крито-минойские голуби).

Св. Дух

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------
[1] Видимо, это как-то связано со значением слова *umaj — «плацента», «послед», а также «утроба», «чрево».

[2] Скобелев С.Г. Подвески с изображением древнетюркской богини Умай// Советская археология. Москва. 1990. № 2. С. 77.

Немного о дьяковской культуре.

М. Г. Гусаков в статье "КРУГЛЫЕ ЖИЛИЩА ДЬЯКОВСКОЙ КУЛЬТУРЫ (опыт исторической реконструкции)" сообщает:

"Основным источником археологического изучения дьяковской культуры служат материалы, полученные из раскопок городищ. Отмечу основные особенности этих памятников. Прежде всего это возвышенные места, расположенные на слиянии рек, а также участки между впадением ручья в основное русло или между ручьями. Городища имеют валы (вал) и рвы, но не высокие, оборонного значения не имевшие, а служившие скорее в качестве "ритуальной охраны" священного места".

"Дьяковцы жили родовым строем. Каждый род, состоявший из нескольких больших семей и насчитывавший в среднем около сотни человек, жил в особом городище. Скот, содержавшийся в общем загоне, составлял родовую собственность и главное родовое богатство. Имущественной дифференциации не наблюдается. Считают, что на городище жило от 50 до 200 человек, следовательно, это никак не могла быть патриархальная семья, даже сильно разросшаяся. Это был род", - говорится в статье "Дьяковская культура на том месте, где ещё не было Москвы". 

Статья в Википедии о Кунцевском городище противоречит вышесказанному: "Первые пласты культурного слоя датируются от VI—V веками до нашей эры до VII—VIII века нашей эры и относятся к дьяковской культуре. В этот период здесь было поселение, по форме социальной организации относящееся к патриархату. Во время раскопок обнаружены остатки жилых и хозяйственных домов, укрепительные сооружения из частокола".

Как могут помочь заборы в обороне — я ума не приложу.

Городище Тушемля на Смоленщине. Реконструкция.

В городище — 30, максимум 40-50 вооружённых мужчин. Если они рассеются-распылятся по всем стенкам забора, тем легче будет взять эту "крепость".

Другое дело — охрана от зверья. Если медведь полезет через забор, собаки поднимут шум и мужики "завалят" его совместными усилиями. 

Немного о саргатской культуре.

Н. П. Матвеева в статье "СЛЕДЫ ОТПРАВЛЕНИЯ КУЛЬТОВ В ПОГРЕБАЛЬНЫХ ПАМЯТНИКАХ САРГАТСКОЙ КУЛЬТУРЫ" отмечает, что в ходе анализа базы данных по погребениям саргатской культуры (45 могильников, 800 погребений) оказалось, что "из всех погребений с предметами культа 26,32% составляют мужские, 52,63% - женские, 6,58% - детские, а 14,47% - пол не определён. Видимо, отправление культов было социальной функцией личности и могло определяться способностями или наследованием (детские). Жертвенники и блюда характерны для погребений женщин (50,04% ), курильницы и мел встречаются как в женских, так и в мужских, хотя в последних реже (26,9%). Возможно поэтому предположить не только чисто ритуальную, но и бытовую роль курильниц - как приспособления для очищения воздуха, воскурения благовонных и наркотических снадобий.

Можно предполагать осуществление какой-то части ритуалов, возможно, домашних молений о благополучии семьи и скота, женщинами. Взаимовстречаемость предметов культа, вооружения и орудий труда как в женских, так и в мужских погребениях свидетельствует о совмещении культовой деятельности с воинской и хозяйственно-бытовой в практике одних и тех же людей. Таким образом, говорить о специализации отправления культов и сосредоточении отправления одной категорией лиц - "жрецами" или "жрицами" - по материалам саргатской культуры нет оснований".

Саргатская культура была осёдлой археологической культурой, существовавшей между 7 веком до нашей эры и 5 веком нашей эры в Западной Сибири. Генетические исследования показали тесную связь носителей саргатской культуры со скифами и саками.

Скульптурная реконструкция по черепу женщины из могильника Исаковка, Юг Западной Сибири (саргатская культура, 3--4 век н.э.) Автор реконструкции: Т. С. Балуева

Довольно-таки неожиданно узнать, что в этой воинственно-патриархальной культуре женщины занимали равноправное место наряду с мужчинами (по крайней мере, в сфере культа). 

Антропология и инициация австралийских аборигенов.

А. Г. Дугин в своей монографии "Океания. Вызов Воды" (М.: Академический проект, 2018. С. 264-268) сообщает следующее:

[По представлениям австралийских аборигенов,] самым важным элементом в человеке является «вечная душа Времени Сновидений, которая существовала извечно и будет существовать ещё долго или вечно и которая в некоторых племенах может переселяться» [1]. Это означает, что человек, в конечном счёте, есть не индивидуум в его феноменальном выражении, а нечто радикально иное. Как индивидуум он пребывает в «современности», но его природа принадлежит совершенно иному уровню бытия — Времени Сновидений. Его истинное «я» — участник сновиденческого процесса организации мироздания, дух-предок, божество, сверхъестественное существо. Это и есть он сам — в том измерении, в котором он способен пробудить в себе истинно спящего.  Истинное «я», душа австралийца есть проснувшийся предок. Обряды посвящения, мифы и ритуалы служат для того, чтобы человек вспомнил о своём «я», узнал, что он и есть свой собственный предок, то есть чтобы он пробудился в Сновидении, пробуждая тем самым священного предка, бога, которым он и является.

Антрополог и специалист по религиозным верованиям австралийских аборигенов Теодор Штрелов (1908—1978), сам прошедший обряд адопции в племя аранда и считавшийся его членом, пишет о понимании человека в австралийском обществе:

Вся природа для него — это его живое, многовековое генеалогическое дерево. История о его тотемическом предке для местного жителя — рассказ о его собственных действиях в начале времён, на туманной заре жизни, когда мир, который он знает, обретал очертания и форму во всемогущих руках. Он сам играл роль в этом первом славном приключении, роль более или менее значительную, в зависимости от первоначального ранга предка, чьим воплощением он сейчас является [2].

И далее:

В момент рождения человека тотемический предок, воплотившийся в новорожденном, совершенно «не помнит» своего прежнего существования. Для него предыдущие месяцы были «сном и забвением». Если он рождается мальчиком, старики позже посвятят его и вновь познакомят с древними церемониями, которые он сам установил во время своей прежней жизни.

А. Дугин говорит, что здесь "происходит создание предка посвящаемым и параллельно этому создание предком посвящаемого".

Ритуалы, с помощью которых пробуждается и всё более и более укрепляется и культивируется высшее «я», то есть сам дух-предок, активный соучастник подвигов и действий Времени Сновидений, довольно сложны и варьируются от одного австралийского племени к другому. В основе всех их лежит обряд инициации, в ходе которого рождённое матерью человеческое существо, «ребёнок», умирает, и на его место, с той стороны сновидений, приходит дух-предок. Этот дух-предок тайно присутствует уже в самом зародыше в материнской утробе, будучи помещённым туда как чуринга, священный объект, как телесное выражение предка, как сгущённый сон. Но рождённая в телесном мире, эта часть помещается в скорлупу, в кокон, продолжая спать. Непосвящённый ошибочно принимает этот кокон, эту скорлупу за «самого себя». Инициация призвана разбить внешнюю форму, разрушить скорлупу и пробудить спящего внутри предка. Поэтому ритуал посвящения — это смерть и рождение, смерть ребёнка и рождение предка. Отсюда вполне логично, что матери оплакивают своих детей накануне инициации, ритуально, а иногда и совершенно серьёзно (подчас вооружившись копьями) противятся членам мужского союза, приходящим увести юношу на церемонию посвящения. В ходе этой церемонии посвящаемый переживает опыт ужаса, боли и смерти. В физическом смысле он проходит обрезание или, в некоторых племенах, субинцизию: ему выбивают передний зуб, оставляют на теле ритуальные шрамы, надрезы и другие знаки. Всё это призвано подчеркнуть, что мы имеем дело с новым существом (поскольку знак в архаических племенах выражает сущность вещи) и что это новое существо вышло из мира мёртвых, пройдя ужас и боль, а также гниение, и заново пробуждено из Времени Сновидений. После инициации в племя возвращается кто-то другой — это сам тотемный предок, дух, оживший в своей телесной чуринге.

Тема чуринги важна, так как её смысл подчас подчёркивается нанесённым на ней рисунком, фигурой или знаком. Так и на тело посвящаемого наносится знак — в форме шрама, увечья, отметины, татуировки, превращая его в чурингу, в «тело божества».

В ходе инициации юноша узнаёт мифы племени, истории о Времени Сновидений и о деяниях предков. При этом речь идёт о практике воспоминания: слыша рассказанные старшими предания, подчас сопровождающиеся танцами, пением и ритуальными инсценировками, посвящаемый вспоминает об этом времени, находя в них своё собственное место, соучаствуя в нём. Боги, герои, предки, духи, Трикстеры, сверхъестественные существа, чудовища — пробуждаются из оцепенения, выходят из своих чуринг (которыми является, по сути, вся окружающая аборигенов среда) и начинают активно экзистировать.

До сих пор, всё логично и понятно. Далее — непонятно:

"Инициация затягивается на много лет, продолжаясь практически до смерти человека".

Спрашивается, зачем? Дугин говорит, что "новые этапы открывают новые мифы, новые знания, дают новый опыт". Позвольте возразить: что нового могут открыть посвящённому его соплеменники, если он стал напрямую общаться с духами предков?! Они же начали "активно экзистировать" в его сознании?! Или, может быть, не начали?

Меня терзают смутные сомнения... Мне кажется, что такая "масонская" инициация, растянутая до самой смерти человека, имеет весьма посредственное отношение к духам предков. Главной целью такой инициации является создание мужского "междусобойчика". Здесь всё довольно прозрачно: кучка мужиков-аборигенов "держит шишку" в туземной деревне и сохраняет свой контроль над всеми остальными мужчинами, не позволяя им "обабиться" (то есть выйти из подчинения). Вот таким образом и устанавливается патриархат, система господ и рабов. 

P.S. 

А. Дугин отличает шаманское посвящение от обычного "масонского" посвящения австралийских аборигенов. "Если обычный посвящённый днём является обычным человеком и вступает во Время Сновидений лишь в ходе ночных инициатических обрядов, церемоний и ритуалов тайного общества мужчин, то шаман привносит ночь в день, пробуждает сновидение, не дожидаясь ночи, проживает и актуализирует миф как тотальность, независимо от времени суток. Для шамана вообще нет «современности», он не знает никакого другого времени, кроме Времени Сновидений. Это требует от его посвящения более глубокой трансформации. Инициатическая смерть шамана более жёстка, страшна и болезненна. Шамана убивают, расчленяют, мучают, съедают, варят, жгут, причём подчас неоднократно. Часто духи-посвятители, боги или чудовища потрошат тело шамана, набивая его раковинами или священными кусками кварца, вживляя в него (или «впевая», то есть заставляя войти с помощью ритуальных песен или заклинаний) различные предметы — например, верёвки и т. д. Шаман становится целиком пробуждённой чурингой, активизируемой не только от обряда к обряду, но постоянно живой. Шаман — это практически не засыпающий предок, который пребывает в онейро-пробуждении всегда и непрерывно". 

Подводя итог, можно сказать, что шаманское посвящение — настоящее, истинное, а "масонское" посвящение, растянутое на всю жизнь и связанное с ритуалами тайных обществ, — суррогатное, фейковое.  

--------------------------------------------------------------------------------------------

[1]  Elkin А.Р. Australian Aborigines. Sydney: Angus & Robertson, 1974. P. 317.

[2]  Strehlow Th.G.H. Aranda traditions. Melbourne: Melbourne University Press, 1947. P. 30-31.

МАТЬМА.

Карта пещеры Руффиньяк, которая содержит более 250 рисунков, относящихся к верхнему палеолиту. Красными точками помечены места обнаружения наскальных рисунков. Общая длина подземных ходов составляет более 8 км. 

Некоторые из древнейших произведений человеческого искусства в Европе полностью скрыты от глаз, спрятанные в узких проходах глубоких, тёмных и извилистых пещер. Чтобы даже увидеть стены, не говоря уже о том, чтобы их расписать, художникам каменного века приходилось ползать с несколькими факелами, и археологи теперь подозревают, что весь этот дым вызывал изменённое состояние сознания. Также имеется предположение, что древние люди сознательно стремились к подобному преобразующему опыту в глубинах подземного мира задолго до того, как они начали употреблять психоактивные вещества.

«Несколько лет назад, когда я посещал некоторые расписанные пещеры во Франции, я начал замечать, что большинство изображений находятся глубоко в очень узких пещерах», — рассказал изданию The Jerusalem Post археолог Яфит Кедар из Тель-Авивского университета в Израиле. «Я начал задаваться вопросом, почему они решили работать в глубине пещер, а не рисовать у входа в пещеры, где они также могли бы иметь естественное освещение».

Моделируя влияние факелов и ламп на воздушный поток в пещере, Кедар и ее коллеги обнаружили, что чем уже вход в пещеру, тем быстрее человек начнет испытывать кислородное голодание. У людей кислородное голодание может естественным образом высвобождать дофамин в мозге, что иногда приводит к сонливости, эйфории, галлюцинациям или внетелесным переживаниям. Фактически, учёные, которые изучают пещеры, сообщали о том, что испытывали подобные эффекты даже без горящего факела в руке. Дополнительное использование огня делает такое состояние гораздо более вероятным. И чем глубже в пещерную систему кто-то проникает с горящим пламенем, тем больше вероятность того, что он будет испытывать кислородное голодание. В ходе различных симуляций исследователи обнаружили, что при особо ограниченном уровне вентиляции уровень кислорода может упасть до 9 процентов, что примерно соответствует уровню, при котором человек может потерять сознание.

Это может показаться серьезным препятствием для пещерной живописи, однако сотни древних наскальных рисунков из верхнего палеолита, датируемых от 14 000 до 40 000 лет назад, находятся на похожей глубине. Фактически, некоторые образцы наскального искусства были найдены так далеко от входа в пещеру, как только мог забраться художник. Например, во французской пещере Руффиньяк большинство древних изображений были нарисованы на стенах чрезвычайно узких проходов, на расстоянии 730 метров от единственного входа.

Поэтому представляется возможным, что некоторые древние люди ползали глубоко в тёмных пещерах Европы, чтобы намеренно войти в изменённое состояние сознания. В пещерах Ласко во Франции, где находятся некоторые из самых известных рисунков верхнего палеолита, были обнаружены природные газы, которые могли вызывать у древних людей схожие галлюцинаторные состояния.

Исследование опубликовано в журнале «The Journal of Archaeology, Consciousness and Culture» . .

Здесь нужно ещё подчеркнуть связь изменённых состояний сознания с сенсорной депривацией в подземных полостях пещер, которые на мифологическом уровне отождествляются с утробой Матери-Земли. Вот что принципиально важно: "наши тела появляются на свет по естественным законам, но в какой-то момент в нас просыпается наша духовная природа, более высокий уровень человеческой природы, которая не просто следует законам мира животных, эротическим и силовым импульсам или желанию спать. В нас пробуждается осознание нашей духовной цели. Это и есть сущность человека, его мистическая жизнь, которую следует прожить, поднявшись над стремлением найти пищу, сексуальными влечениями, экономикой, политикой и законами общества. Вот в чём заключается принципиальная мифологическая роль женского начала: рожая нас физически, она является и нашей Матерью во втором рождении — как существ, обладающих духовностью. Мальчиков отправляли для инициации в пещеры, в утробу Земли, чтобы они из детей своих биологических матерей превратились в детей космической Матери" (Дж. Кэмпбелл. Богини: тайны женской божественной сущности. — СПб.: Питер, 2019. С. 30).

Я не понимаю, откуда Дж. Кэмпбелл взял, что именно мальчиков отправляли в утробу Земли, а не девочек. Почему он упустил из вида менструальное табу, которое стимулировало ежемесячную "самоизоляцию" представительниц "слабого пола"? Ну да ладно, это — не суть. Суть же в том, что таинственный акт духовной трансформации, преображающей животное в человека, происходил первоначально в недрах Матери-Земли.  

Метафизика австралийцев: Время Сновидений.

Так же, как и у народов Полинезии, у аборигенов Австралии существует историал, делящийся на две части — на Времена Сновидений и на «современность», куда примыкает всё время, отличное от Времени Сновидений. Всё то, что имеет смысл и значение, уже произошло во Времени Сновидений, когда творился мир, а на территории Австралии жили священные предки, боги, сверхъестественные существа, упорядочившие пейзажи, природные явления и человеческую жизнь. Они же основали обряды и ритуалы, сообщили мифы и религиозные установления, положили начало инициациям и тайным обществам. После того как «первые существа» покинули землю, удалившись на Небо, наступила вторая фаза историала — современность, которая есть не что иное, как повторение Времени Сновидений, воспроизводство заложенных в ту эпоху парадигм и принципов. Всё, что происходит в современности, имеет значение только в качестве соответствия или несоответствия Времени Сновидений, поэтому эта вторая половина истории не является самостоятельной и исключает саму возможность фиксации; в современности не просто ничего не происходит, но и не может произойти, так как всё, что могло произойти, уже произошло во Времени Сновидений (Цит. по: А. Дугин. Ноомахия: войны ума. Океания. Вызов Воды. — М.: Академический проект, 2018. С.258-264).

С этим связана одна деталь, характерная именно для культуры аборигенов Австралии: почти полное безразличие ко времени, определению циклов, наблюдению за ритмикой и движениями небесных светил, отсутствие календаря. Время не просто повторяется в «веч­ном возвращении», как во многих архаических культурах, оно вообще отсутствует.

Однако Время Сновидений не принадлежит только к прошлому, оно есть самое настоящее в настоящем, так как в той мере, в какой современность есть, она сама соучаствует во Времени Сновидений. Это Время не является раз и навсегда закончившимся, оно длится до сих пор, но спорадически, вспыхивая и погасая. Эти вспышки истинного Времени и образуют ткань сакрального, сакральную онтологию, составляющую мир австралийских аборигенов.

Мифы и обряды австралийцев служат для того, чтобы коснуться Времени Сновидений, дать ему возможность течь по его логике «здесь и сейчас», в современном времени, которое тем самым исчезает как таковое, уступая место тому, что по-настоящему есть.

Само Время Сновидений неоднородно, у него есть этапы и стадии. Первый этап описывается как фаза подземного сна несозданных сверхъестественных существ. Элиаде пишет:

Согласно верованиям аранда, земля в начале была безлюдной равниной, без холмов или рек, и лежала она в кромешной тьме. Солнце, луна и звёзды покоились под землёй. Не существовало ни растений, ни животных, только зародышевая масса полуразвитых младенцев, которые беспомощно лежали там, где позже появились солёные озёра или источники. Эти бесформенные младенцы не могли развиться в отдельных мужчин или женщин — не могли они и состариться или умереть. В самом деле, ни жизнь, ни смерть не были ещё известны на земле. Только под поверхностью земли существовала жизнь в своей полноте, в виде тысяч несозданных сверхъестественных существ, которые всегда существовали; но даже они всё ещё покоились в вечном сне [1].

Этот первый аккорд Времени Сновидений точно соответствует самому названию этой эпохи, иллюстрируя тонкий метафизический тезис, составляющий ось австралийской цивилизации: «В начале был Сон». Весь пейзаж, описанный аборигенами аранда, пронизан Сном, который ещё не затронут онтологическими стрелами. Но этот примордиальный Сон полон божественными «сверхъестественными» могуществами, которые дремлют, но могут проснуться. В непроявленности чёрной земли, и особенно под её поверхностью, чуткое религиозное сознание австралийцев различает глубинную жизнь, её первые движения.

Наконец сверхъестественные существа пробудились ото сна и выбрались из-под земли. Их «места рождения» были проникнуты их жизнью и силой. И Солнце встало из земли, и землю залил свет. Сверхъестественные существа, которые «были рождены из своей собственной вечности» (Алтьирана Намбакала), имели разные формы и вид. Некоторые возникли в форме животных, таких как кенгуру или эму; другие появились как совершенно сформированные мужчины и женщины. Большинство этих сверхъестественных существ заключало в себе элементы невидимой связи с элементами животных или растений, с одной стороны, и человека — с другой. Те существа, которые выглядели как животные, например, обычно думали и действовали как люди; и наоборот, те, кто имел человеческую форму, могли по своей воле превращаться в то животное, с которым они были связаны невидимой связью [2].

Здесь важно обратить внимание на несколько деталей. Во-первых, на выразительное описание Солнца, рождающегося из-под земли. Это можно толковать в духе примата "ночного", матриархального бытия. Далее, принципиально уточнение того, что «сверхъестественные существа родились из своей собственной вечности», то есть они не были сотворены богом, но реализовали себя как экзистирующее наличие, отталкиваясь от своей внутренней и заведомо данной природы. Третий важнейший момент состоит в описании природы «примордиальных существ». Здесь мы видим базовую для шаманизма самых разных народов идею о том, что в «изначальные времена» существа имели тройную структуру, представляя собой духа/человека/

зверя, ещё не разделённого на каждую из этих фигур. Восстановление именно такого состояния, предшествующего разделению на три отдельных вида, является главной задачей шаманской инициации. Шаман, таким образом, есть тот, кто способен вернуться во Время Сновидений, попасть в него.

Далее Элиаде описывает упорядочивающие подвиги этих «примордиальных существ», проснувшихся и вышедших из-под земли.

Эти сверхъестественные существа, которых обычно называют «тотемические предки», начали бродить по земле, придавая ландшафту его реальные физические черты. Некоторые из них взяли на себя функции «культурных героев». «Они разрезали зародышевую человеческую массу на отдельных детей, затем разделили с помощью паутины (сети) им пальцы на руках и ногах и "открыли" им уши, глаза и рты». Другие культурные герои научили человека, как делать орудия, добывать огонь и готовить пищу. Когда все эти рождённые из земли сверхъестественные существа исполнили свои труды и завершили свои странствия, «на них навалилась непреодолимая усталость. Задачи, которые они выполнили, требовали максимального напряжения сил».

Таким образом, они вновь впали в своё первоначальное состояние сна, и «их тела или исчезли в земле (часто в том же месте, где и появились), или превратились в скалы, камни или в чуринги» [3]. Места, которые были последними местами их отдыха, считались, как и места рождения, важными священными центрами.

«Уход» сверхъестественных существ положил конец мифической эпохе, которая — по крайней мере, в случае аранда — имела райский характер [4].

Комментируя Элиаде, Дугин говорит, что наш современный мир "есть не что иное, как остывающее или даже остывшее Сновидение, как охладевший, загустевший, отяжелевший момент Сна.

До сих пор всё выглядит стройно и логично, но далее начинаются "неприличные" антиномии. Дугин опять цитирует Элиаде:

Предки были свободны от множества запретов и крушения надежд, которые неизбежно мешают всем людям, живущим в организованных сообществах. К тому же они не отвечали за свои действия перед какой-либо высшей силой. Поскольку они жили в мире, где человеческие понятия добра и зла имели весьма туманное значение, они бродили, так сказать, «за пределами добра и зла».

И вот Дугин говорит, что, поскольку Время Сновидений "глубже" настоящего времени, поскольку оно имеет райский характер, "в обществе аборигенов Австралии шаман, способный к прямому вхождению во Время Сновидений, стоит выше тех вождей или знатоков традиций, которые следят за тщательным соблюдением правил, оставленных теми же «тотемическими предками». В ходе своего экстатического опыта шаман способен напрямую столкнуться со «сверхъестественными существами», а значит, он выходит за рамки классических норм, обретая — пусть относительно — ту же свободу, что и древние, бродившие «по ту сторону добра и зла» боги. Отсюда напрямую особый этический — антиномистский — кодекс, которому следуют шаманы: подчас они могут или даже должны делать то, что категорически запрещено остальным членам племени, включая могущественных вождей".

Так можно и до каннибализма дойти, если бродить «по ту сторону добра и зла»! Нет, такой футбол шаманизм нам не нужен!

В принципе, «сверхъестественные существа» Времени Сновидений ничем не отличаются от сатиров древнегреческой мифологии.

Развлечения сатиров. Росписи керамики в Элладе. 5-й век до н.э.

Наверно, в древности допускались известного рода "вольности" на время проведения "сатурналий" и других подобных праздников, но в обычное, нормальное время подобное поведение, мягко говоря, не одобрялось. Оно и понятно: хаос в половых отношениях неизбежно приводит к разложению и гибели общества. И в то же время, элементы игры присущи любовным отношениям; мы любим культовый фильм "Ирония судьбы, или С лёгким паром" именно за то, что там присутствует элемент "сумасшедшинки". Слишком серьёзные или морально чистоплотные люди часто бывают одиноки, как, например, Н. В. Гоголь. Клубок противоречий заложен в самой двойственной "бого-звериной" природе человека. Карл Юнг пришёл к выводу, что в психике под черепом наикультурнейшего человека дремлет целая череда первобытных предков, в принципе всегда готовых «ожить» и как-то заявить о себе во внезапно возникающих экстремально-стрессовых ситуациях. Как "ужиться" с этими предками, каждый сам решает "втихаря", потому как дело это - сугубо интимное. Н. В. Гоголь решил буквально уморить предков голодом. Чикатило, видимо, решил буквально уподобиться сатирам. Это два крайних "полюса", и мы постоянно "осциллируем"-балансируем между этими "полюсами", пытаясь поочерёдно поставить и Богу свечку, и чёрту - кочергу. 

-------------------------------------------------------------------------------------

[1]  Элиаде М. Религии Австралии. С. 90 — 91.

[2] Элиаде М. Религии Австралии. С. 91.
[3] Чуринги представляют собой сакральные объекты с нанесёнными на них рисунками и/или схемами. Ими могут быть гуделки (bullroar), особые музыкальные инструменты из дерева, издающие гул или жужжание, считающиеся в Океании голосом духов. В других случаях это камни, мегалиты или сакральные места.

[4] Элиаде М. Религии Австралии. С. 91 — 92.

В чём сила, брат? — В танцах до упаду.

Пришла на ум идея провести линию преемственности между архаическими танцами, одержимостью, шаманизмом и амазонками, куретами и берсерками.

Ritual dance - Acacus (Fezzan), southern Libya.

Ритуальный танцевальный язык является средством общения с невидимым миром, богами и душами предков. 

Танцевальное "радение" способствует переходу к изменённым состояниям сознания. Некоторые люди впадают в транс при определённом психо-эмоциональном настрое. По сравнению с мужчинами, женщины обладают большей медиумичностью, поскольку они связаны с повышенной сенситивностью, с тем, что называется экстрасенсорным восприятием. Ну, так уж устроено самой природой, что женский организм, как правило, "тоньше" и деликатнее мужского.

С изменёнными состояниями сознания связан феномен одержимости духами. А женщины в состоянии одержимости, как мы знаем, проявляют недюжинную физическую силу. Например, по сообщению американского пастора и экзорциста Боба Ларсона, в его практике был cлучaй, кoгдa oдepжимaя иcxудaвшaя жeнщинa, вecившaя вceгo 40 кг, вo вpeмя oбpядa экзopцизма внeзaпнo oбpeлa нeвepoятную cилу. Oнa cxвaтилa cтoящeгo pядoм c нeй мужчину, кoтopый был в двa paзa тяжeлee eё, и кинулa eгo чepeз вcю кoмнaту, cлoвнo oн вecил нe тяжeлee бутылки вoды (Источник).

Можно представить, что неолитических обществах Ближнего Востока и Старой Европы женщины культивировали специальные ритуалы, целью которых являлось состояние одержимости. Здесь можно припомнить и многочисленные изображения леопардов в Чатал-Хююке, и маски в культуре Винча. У мужчин не было никакой возможности противостоять такой поистине нечеловеческой силе, тем более что женщины были объединены в фиасы (или тайные общества) в рамках своих матриархальных культов. И, может быть, легенды об амазонках следует воспринимать как отдалённое "эхо" тех древнейших фиасов.

Но, со временем, мужчины кое-чему научились у женщин и тоже устроили свои тайные общества с коллективными "радениями".

Ю. А. Мотов в статье НАРТЫ, "БЕРСЕРКРЫ", "БЦРИ", ШАМАНЫ (О мужчинах, пляшущих симд) обращает внимание на то, что шаманский костюм включает в себя элементы защитного воинского доспеха и стилизованные образцы оружия. Шаман, конечно, в первую очередь сражается со злыми духами, но также и с людьми, одержимыми этими духами. Поэтому шамана можно считать воином. Шаман обладает способностью впадать в транс, причём именно с помощью особой пляски. В состоянии транса шаман превращается в "одержимого", которому "всё нипочём".

Далее Ю. А. Мотов пишет:

"Отдельные свидетельства существования "военно-шаманской" культуры имеются в нартском эпосе, сохранившем, по мнению авторитетных исследователей, многие реалии скифской культуры. В.И.Абаев, занимаясь этимологией слова "самайя" (груз.), установил его связь с осетинским термином "симд", известным по нартскому эпосу. Словом симд в нартском эпосе обозначается групповая пляска, которая исполнялась мужчинами и женщинами, а в ряде случаев - чисто мужским составом. Для нас важно последнее. Примечательна одна деталь: каждый нарт, пляшущий симд, держит на плече свой рабочий "инструмент". Уаиг (великан), отважившийся явиться на нартский симд, принёс на плече своём дерево, вырванное с корнем, которое, очевидно, представляло его "инструмент"-дубину. Пляска с "инструментами" (корыто, грабли, вилы), представляется довольно нелепым занятием, если за этим не увидеть намёка на то, что нартские мужчины плясали с оружием. Об этом не говорится напрямую, точнее, умалчивается. Здесь, несомненно, мы сталкиваемся с иносказанием. Ведь, вообще, древние и средневековые источники, касаясь табуированных тем, широко пользуются языком иносказаний, метафор и т.п. Язык умолчаний и намёков скрывает и прочее, связанное с симдом. Уаиг, явившийся на нартский (мужской) симд, калечит нартов, и его самого калечит нарт Батрадз. Симд являет, таким образом, как бы метафору боя, поединка.

В.И.Абаев, характеризуя "симд", приводит не менее интересный вариант сказания: "Нарты продолжали свою неистовую пляску даже тогда, когда враги окружили их селение и готовы были ворваться в него". Описанная ситуация не даёт оснований для упрёка нартов в легкомыслии и беспечности, наоборот, она позволяет предположить, что симд нартов есть пляска, распаляющая боевую ярость. В данном случае, он явно выражал идею готовности нартов к бою".  

Перед нами появляется образ средневекового берсерка. Но, может быть, и древние куреты-корибанты, жрецы Кибелы, тоже были своеобразными "берсерками"? Ведь там тоже были танцы с оружием...

Relief with dancing warriors. Detail. Rome, Vatican Museums

Пасхальные колдуны.

Каменные колоссы моаи совершенно неизвестны в других частях Полинезии или Океании в целом, представляя собой уникальное явление в человеческой цивилизации. Согласно мифам жителей острова Пасхи, статуи моаи представляют собой «предков». При этом устойчивым является мотив того, что эти статуи приходили на остров и перемещались по нему сами.

Если предки представляли собой покойников, то аналогичную традицию мы встречаем у некоторых малайских племён — прежде всего на Борнео и на Мадагаскаре, когда каждый год покойники возвращаются в селения к своим потомкам, где те их переодевают, прихорашивают и кормят. При этом некоторых покойников потомки несут, а некоторые приходят сами. Для того чтобы объяснить, как такое происходит, малайцы ссылаются на колдунов, за определённую плату способных оживлять на время покойников, если членам семьи трудно нести их с кладбища в день поминовения (чаще всего к помощи колдунов прибегают пожилые люди, у которых на перенос тела умерших близких не хватает сил). В любом случае тема свободного движения предков — покойников или статуй — при участии определённых колдовских практик является константой в мифах и обрядах некоторых австронезийских народов (прежде всего малайцев). Hunt Т., Liро С. The Statues That Walked: Unraveling the Mystery of Easter Island. (В продолжение темы см.: Египетский ритуал "отверзания уст" и тибетский "ро-ланг".)

Особенностью культуры острова Пасхи являлась высокая степень стратификации общества, что нехарактерно для австронезийцев в целом и для полинезийцев в особенности. Общество Рапануи было организовано вдоль вертикальной оси, на вершине которой стоял священный монарх арики-мау, который почитался как божество. Кроме того, всё население делилось на две половины — «длинноухих» (или «упитанных», ханау эпе) и «короткоухих» (или «худых», ханау момоко), между которыми царила смертельная вражда.

По всей видимости, на о. Пасхи царил кондовый патриархат. "Своё происхождение рапануйцы возводили к священному предку Хоту-моту'а, который первым прибыл на остров и основал здесь политическую систему. После его смерти контроль над различными частями острова перешёл к десяти его сыновьям, которые стали, в свою очередь, предками десяти племён. Часто противоречия между племенами решались с помощью жестоких военных столкновений. Войны между племенами сопровождались актами предельной жестокости и агрессии. Вплоть до прихода европейцев были широко распространены практики сакрального каннибализма, когда воины поедали тела убитых врагов или захваченных людей враждебного и побеждённого племени" (Из книги А. Дугина "Океания. Вызов Воды". — М.: Академический проект, 2018. С. 215-219).

Про папуасских каннибалов.

А. Дугин характеризует папуасских каннибалов как "зародыш новой, собственно папуасской национальной элиты". Туземные "бигмены" накануне выборов 2012 года создали особые отряды, призванные самостоятельно обнаруживать "врагов народа" и расправляться с ними, "больше не полагаясь на генерал-губернатора и английскую королеву, неспособных защитить их от «тотальных колдунов». Борцы с колдунами съедали свои жертвы, и одним из лидеров каннибалов был Стивен Тари, называвший себя «Чёрным Исусом».

Очевидно, каннибализм следует понимать как одну из форм политического террора. Где нет политий, где нет вождизма и "вертикали власти", там, следовательно, нет и каннибализма. В этом смысле, рождение папуасской национальной элиты напоминает рождение германской национальной элиты в Третьем рейхе. Там, тоже, нацисты - "угодники" Фюрера - вели борьбу с «тотальными колдунами», в число которых попали все "не-угодники" режима. Можно привести и другие примеры политического "каннибализма". "У сильного всегда бессильный виноват: Тому в Истории мы тьму примеров слышим, Но мы Истории не пишем".

  
Отгадайте с трёх раз, кто из этих двух папуасов - "колдун".

 

Религия папуасов: «Вначале была Женщина».

"У папуасов, сохранивших архаические представления и религиозные верования, мы встречаем ярко выраженный матриархальный стиль культуры. Так, у папуасов маринд-аним первопредком является Великая Мать, старуха Собра, а у папуасов киваи аналогичный персонаж — старуха Уа-огрере [1]. Великая Мать Уа-огрере первое поколение людей производит из червей, размножившихся в теле убитого кенгуру, а затем обучает свои творения основным первичным навыкам жизни. Затем первое поколение червеобразных офитических карликов превращается в нечто более похожее на современных папуасов, и тогда Уа-огрере передаёт им знания о мире, обществе, священных ритуалах.

Многие папуасские племена начинают свои легенды о происхождении мира со слов: «Вначале была Женщина». Иногда вместо чисто женского божества мы встречаем женских андрогинов (гинандр): например, Угатаме (папуасское племя капауку), представляющего собой одновременно солнце/луну и Великую Мать. Племя папуасов форе утверждает, что основательница народа Йугумишанта появилась сама собой и вышла из земли и символизирует её; в мифе подчёркивается, что она вышла «из самой себя». 

Тематика изначального матриархата подробно описывается в мифах разных папуасских народов. У арапеш рассказывается о женщинах, которые одни жили на острове и рожали дочерей от летающих лисиц. «Мужья» жили в церемониальном доме, днём спали, а ночью посещали своих жён. Затем на острове появился мужчина, и женщина, с которой он тайно стал жить, убивала и жарила для него очередных своих «мужей». Позднее мужчина становится мужем всех женщин, к каждой из которых он приходит по очереди. Постепенно они стали приносить мальчиков, которые вступали в брак со своими женщинами, летающие лисицы были убиты, спаслась только одна, из-за которой позднее погиб «первый» мужчина [2].

Скульптуры горы Торречелли иногда называют фигурами арапешей. Источник картинки. 

Важно, что женщины вначале рожали от летающих лисиц только дочерей, а также что женщины, ставшие сожительницами «единственного мужчины», убивали и жарили для него «других мужчин». Здесь содержится важное указание на женские истоки каннибализма", - говорит А. Дугин. 

Странная логика. Людоедом-то был мужчина, но про мужские истоки каннибализма Дугин не говорит.

Воин племени дани, покрытый смесью свиного жира и сажи от костра, носит клыки кабана в носу, чтобы продемонстрировать свою силу.

"В мифах постоянно рассказывается о том, как женщины первоначально владели каким-либо значимым элементом культуры — огнём, магическим средством, ритуальным предметом, каким-то знанием; они были иногда первооткрывателями в той или иной области культуры, но неизменно дело кончалось тем, что мужчины завладевали их открытием. Так было с гуделками-флейтами. У маринд-аним женщины исполняли обряды, предписанные первосоздателем Ндиве, но мужчины силой отобрали их. Ндиве согласился с этим и отослал женщин в специальные хижины, а мужчин подробно проинструктировал по части обрядов [3].

С женщиной-первопредком связан и чрезвычайно популярный среди папуасов музыкальный обряд синг-синг, состоящий из танцев, песен и игры на сакральных музыкальных инструментах. В мифах племени арапеш говорится, что люди древности слышали неизвестно откуда доносящуюся музыку. Пытаясь понять, откуда она раздаётся, они однажды спустились по стволу дерева на дно водоёма, где обнаружили такую же деревню, как и в обычном мире — с церемониальным домом, свиньями, собаками, пальмами, хижинами и т. д. Духов, населявших деревню, в это время не было, и женщина-предок передала пришедшим три флейты, объяснив, как на них играть. Затем духи всё-таки заметили пропажу флейт, но люди уже поняли, как их делать и как на них играть. Флейты являются в самых различных мифологиях классическим музыкальным инструментом из цикла Великой Матери, поэтому и связь с женщиной-предком вполне закономерна. Практически во всех мифах папуасов подчёркивается то, что флейта принадлежит женщинам или женским божествам. Имеющий широкое хождение миф связывает происхождение флейты с Йугумишантой, Великой Матерью.

Эти примеры показывают, что папуасский горизонт представляет собой почти открыто доминирующую матриархальность, а патриархат, который всё же формально преобладает, является не просто «хрупким», как у малайцев, но номинальным, прикрывая собой безраздельное царство чёрных матерей — в мифе, обряде, мировоззрении, социальном устройстве", - делает заключение Дугин (Океания. Вызов Воды. — М.: Академический проект, 2018. С. 227-234) .

В большинстве случаев деревни состоят из «хонаи», типичных овальных или круглых хижин с соломенными крышами. Мужчины спят отдельно от женщин и детей и посещают хижины женщин только для спаривания. Источник картинки.

----------------------------------------------------------------------------------------------

[1] Williams F.E. Papuans of the Trans-Fly. L.: Clarendon Press, 1936.

[2] Путилов Б.Н. Миф — Обряд — Песня Новой Гвинеи. С. 55.

[3] Путилов Б.Н. Миф — Обряд — Песня Новой Гвинеи. С. 56.